Филимон Грач - Рукопись

Рукопись
Название: Рукопись
Автор:
Жанр: Социальная фантастика
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2017
О чем книга "Рукопись"

Писатель Филимон Грач хорошо известен нашим читателям. Но на этот раз он предлагает совершенно новую и довольно необычную книгу. «Рукопись» – это своего рода писательская исповедь и одновременно – хроника написания самой книги с подробным и увлекательным изложением событий, происходящих и с главными героями и с самим писателем, автором книги. Подобная «многослойность» – весьма увлекательное чтение для всех любителей необычного и загадочного.

Бесплатно читать онлайн Рукопись


Глава 1

Коммуна Беньё-ле-Жюиф

… «Писать нужно так, чтобы ваша книга была похожа на озвученное кино и с запахами»…

Писатель притянул к себе рукопись, долго смотрел на неё, не решаясь открыть… «Когда глаза становятся ртом, проглатывающим слова, ваш разум, желудок, собравшийся всё это переварить…»

Прелюдий было много… Что было последней прелюдией? Бьянка- его самая мощная увертюра!

Писатель лукавил… Уцепившись за кончик мысли, он дал ей большой поводок и та немедля отползла в сторону, глядя на него глазами попавшейся жертвы… Писатель улыбнулся… Он улыбнулся и кончиками пальцев погладил титульный лист рукописи, как гладят хитрую кошечку, присмиревшую ненамного после миски густой сметаны…

Бьянка да, у неё вступление робкое, флейтами, крадущимися вдоль тропинки, поросшей взрослым камышом… Тихим ветерком потом фагот пройдётся по их коричневым головкам, они качнутся в такт, потом ещё… Музыка страсти усиливается… Вот пошли струнные…, сначала первая скрипка, за ней вторая…. Альт! Альт! Здесь несомненно нужен альт! А откуда ж здесь валторнам быть? Ах, да! … И меди чистый голос и густой…

А скрипки… дерзкой стайкой валькирий они набрасываются на фагот, тот отбивается, но тоже робко сперва, не давя на общий хор, а только споря слегка… Да! Пусть набежит ветерок сначала! Пусть он забьётся ей под юбку вместе с опавшими листьями с тропинки и тогда она, смеясь, танцуя на ходу, ручками подыгрывая фуэтэ, будет подминать её под себя понарошку, и вдруг побежит, побежит, хитро оглядываясь назад, а тот, кто следил за ней всё время, пока она прогуливалась по волшебному лесу, остановится вдруг, бессильно разведя руками… Всё!

Вот она, «Бьянка»… Она лежит перед ним, её веки полуприкрыты, головка немножко вбок, небольшая ложбинка в её подушке едва касается своею атласной кожей её румяной щеки… Но настоящей Бьянки больше нет, она ушла, как исчезает всё, что было где-то, когда-то, как ветер в кронах деревьев дул и вдруг затих… Рукопись свою он тоже решил назвать в её честь, в честь Бьянки….

Вечер. Редкие огни за окном успокаивают Писателя и шум ветра за окном тоже успокаивает его… Мир рухнул. Теперь их осталось только двое – он и Читатель. Писатель обманывает его! Но он не только не делает ничего, чтобы спасти Читателя, а наоборот, придумывает всё новые и новые сюжеты, всё более изысканные капканы расставляет тут и там…

Рукопись лежит, не шелохнувшись… Боясь пробудить в ней ненужную страсть, Писатель одёргивает руку, будто ожегшись, но пальцем задев листок, не рад…, листок вскидывается вверх … Писателю страшно брать её такой беззащитной, не научившейся ещё говорить «нет», не отличающую ещё слово «да» от власти позорных капитуляций…

Встав, Писатель долго ходит по комнате, опустив глаза, смотрит в пол… Дубовый паркет с облезлым лаком на поверхности отправляет его опять назад, где ничуть не изменившееся время, глазами ныне умерших людей тогда созерцалось совсем иначе, для них оно было настоящим! А, будущее… что, ж! Будущее вновь сместилось за край мечтаний, там очертания неясны, там свет и тень, там ночь и день, как воска спущенная нить, не оборвать, ни остудить…

…Вечер….

Вечер – это тоже прелюдия к утру, но повторяющаяся без конца… Писатель обманывает себя тем, что следующее утро будет другим, и что ветер будет другим непременно и солнце… Если будет оно вообще… И вдруг, он говорит себе; – «стоп», отводит руку в сторону, свет, отразившийся от неё, превратился в тень на стене и только рукопись на столе была бела, как ломоть Луны, повисшей над кроной большого чёрного дерева справа в окне…

«Бьянка» только с виду казалась доступной, как недоступна бывает Спящая Царевна во хрустальном гробе! … «Так же, как»… Почти не выходя из забытья, Писатель опять идёт к столу, его плечи, опущенные вниз и голова, скорей всего говорят о том, что он пленён неведомой силой… Ещё одна попытка. Сейчас многое будет зависеть от того, с каким настроем он подойдёт к «Бьянке»!

– Бьянка, ты слышишь меня, Бьянка?

Свет от его настольной лампы на столе, когда он пододвинул её поближе к рукописи, словно преткнулся в том месте, где срез её страниц был перепендикулярен столу… Осень за окном? Надо срочно посмотреть в окно, ибо если этого не делать, то страх тогда окажется сильнее… Длинная, далеко отросшая от дерева ветвь, сучковатая, закрученная хитро древесными сухожилиями, мерно постукивала в окно, отвлекая его от главных мыслей…

Писатель давно хотел отпилить её, но боялся… Чем больше тебе лет, тем сентиментальней гул в твоей пустеющей груди, и тем глуше стук влажного красного камня, ударяющегося об неё своими дряхлеющими аортами… Жалея, что не задёрнул штор, Писатель тупит взор, но дерево разбуженно гудит за окном, будто пальцем веткой стучит в стекло, просится в дом.

«У неё большая семья…, у неё большая семья»… – зачем он то и дело повторяет эту фразу? Писатель с опаской опять покосился в окно, за ним накидка из фиолетового креп-шифона с красноватой отбивкой в самом низу, тихо наезжала с погрузневшего небосклона на мрачноватый лесок вдали…. «Зачем он купил этот дом? Слишком большой, холодный…» С Бьянкой они прожили здесь одну зиму, одну весну, лето и две осени… Этот год вместил в себя цифру «пять» и ещё несколько десятков дат поменьше…

Рукопись пугала своей неподвижностью, в ней было что-то от покойницы… Невероятные комбинации чувств, как сложное сочетание цветов, наслаивались одно на другое, ввергая Писателя в такой глубины водоворот, что он был вынужден опять вставать, ходить по комнате, посматривая с опаской на потемневшее окно…

… «Писать нужно так, чтобы ваша книга была похожа на озвученное кино и с запахами»… Эта фраза, она была первой что он прочёл, открыв рукопись… Сердце у него стучало, будто было ему сейчас не пятьдесят шесть, а восемнадцать! Мир держится на контрактах, на условностях самоподчинения, лучше добровольно признать себя рабом, чем будучи им, делать вид, что это не так…

Бьянка… Бьянке было двадцать пять, когда она ушла… Она ушла, а он остался… Это она убедила его остаться. Она сказала, что он «талант». Но Писателю дай только волю, так он все жизни выстроит через запятую… свою и чужие… Но так нельзя. Всё когда-нибудь, да заканчивается. Тогда зачем ему Бьянка? Бьянка сказала, что он «талант»? И что?

О, сколько раз на дню Писатель подходит к этому столу, примеривается… а она как лежала, так и лежит, не шелохнувшись?

– Прошу тебя! Прошу… – Он склоняется над листом, как будто в нём, как в зеркале, сейчас отразились её красивые черты… Бьянка….

Говорят, должно пройти три дня, а потом начнётся… Начнётся «что»? Плоть начнёт разлагаться, а потом? «Пора прощаться»…. Он всё-таки снял этот лист, снял… Поднимаешь лист, как на лице её вуаль, под ним невидимая даль… Писатель не может попасться на собственный трюк, он его готовил для других, не для себя…


С этой книгой читают
Трилогия "Чертово колесо" во многом автобиографична, хотя и написана в жанре галлюцинаторной реальности. Поиском смысла жизни В книге заняты практически все: это и бывший мурманский моряк Клещанский Вадим Викторович («Клещ»), который по молодости лет загремел на нары за фарцовку, а когда вышел по УДО, то тут же попал в новый переплёт, но уже с более «приятными» для себя последствиями, поскольку, уж лучше быть «гражданским спецназом» и принадлежат
Трилогия "Чертово колесо" во многом автобиографична, хотя и написана в жанре галлюцинаторной реальности. Поиском смысла жизни В книге заняты практически все: это и бывший мурманский моряк Клещанский Вадим Викторович («Клещ»), который по молодости лет загремел на нары за фарцовку, а когда вышел по УДО, то тут же попал в новый переплёт, но уже с более «приятными» для себя последствиями, поскольку, уж лучше быть «гражданским спецназом» и принадлежат
Своим произведением автор в первую очередь обращается к ценностям человеческих отношений, к их языку, привычкам, способностям так или иначе реагировать на возникающие перед ними трудностями. И то, что наша жизнь может поменяться в одночасье, прекрасно иллюстрирует ситуация, сложившаяся при перелёте восьми членов экипажа в неизвестную доселе Галактику, приютившую в своих покровах странную планету-парадокс «Икс-Прозедс-200»…
Трилогия "Чертово колесо" во многом автобиографична, хотя и написана в жанре галлюцинаторной реальности. Поиском смысла жизни В книге заняты практически все: это и бывший мурманский моряк Клещанский Вадим Викторович («Клещ»), который по молодости лет загремел на нары за фарцовку, а когда вышел по УДО, то тут же попал в новый переплёт, но уже с более «приятными» для себя последствиями, поскольку, уж лучше быть «гражданским спецназом» и принадлежат
Эта книга – попытка сохранить память о былом, рассказать о своих корнях, о жизни, которую вели многие люди в то время, о любви, которой уже нет.
Ребенок, стоящий на пути всех родственников как воплощение и немой укор уродства семейной жизни. Ежедневные издевательства, избиение, унижения. И однажды немыслимые зверства толкают мальчика на темный путь. Он берет в руки книгу сновидений – и через сон начинает мстить близким, превращая их жизнь в ад, который, как он посчитал, они заслужили.
Чего ждать от будущего? Благостных мудрых долгожителей, что днями на пролет размышляют о сути бытия, или злобных дикарей, жрущих радиоактивных крыс? А может роботы или инопланетяне? Ответ один – мы не знаем. Можем только представлять и прилагать максимум усилий, чтобы человечество хотя бы выжило. Пережило ту кашу, которую заварили мы. И то, что потомки это смогут сделать, отнюдь не прописано в вечных скрижалях. Эти рассказы о будущем и настоящем.
Короткий рассказ на актуальную в настоящее время тему, о которой писать обычно не принято.
Сборник составлен из домашних бесед, выступлений и ответов на вопросы. Текст беседы за круглым столом «Почему нам трудно поверить в Бога?» распространялся прот. Александром в машинописи. Сборник предназначен для всех интересующихся проблемами веры и неверия.
Можно ли в формате небольшой книги описать столь обширный предмет, как история религии? Известный российский религиовед, блестящий энциклопедист и лектор профессор Зубов сумел объять необъятное. Настоящее издание подтверждает его убеждение: если ты не умеешь изложить сложный и объемный вопрос просто, коротко и доступно для непрофессионала, значит, ты еще не владеешь своей наукой. Глубочайшие познания и проникновение в суть предмета в сочетании с 
Помните книжку «Заметки Гоши Куницына, ученика 4 „А“ класса»? Теперь пятиклассник Гоша хочет быть писателем. Но он уже настоящий писатель! От его живых, по-доброму весёлых заметок не оторваться.Выдумщик Гоша прекрасно учится, не боится выражать своё мнение и быть не как все. Да он даже слушает Генделя, пока друзья предпочитают рэп! Но Гошу любят все, ведь с ним никогда не бывает скучно. Он может придумать целый сборник сказок братику, который теп
Можно ли выйти замуж за человека, которого никогда не видела? В 1918 году три кореянки покидают родные дома и отправляются в судьбоносное путешествие на Гавайи: они решают вступить в брак, увидев только фотографии своих предполагаемых мужей.Каждая из девушек бежит на другой конец мира в поисках лучшей жизни, но вскоре их мечты рушатся. Избранник Хончжу оказывается на тридцать лет старше, чем на фотографии. Сонхва отдана в жены ленивому пьянице. А