По моей инициативе и под эгидой издательства «ЭКСМО» проводится акция «Письма из зоны». Осужденные преступники пишут мне письма, с тем чтобы впоследствии их опубликовали в специальном сборнике. Цель этой акции – донести до людей правду о жизни по ту сторону решетки, развеять сиреневый туман криминальной романтики, предостеречь от ошибок, от тюрьмы и от сумы. Есть покаянные письма, есть просто бесстрастные повествования о своей судьбе, встречаются очень интересные моменты. Скоро будет опубликован сборник «Письма из зоны», но еще до этого выходит моя новая книга, сюжетные линии которой позаимствованы у авторов этих писем:
«...Впервые на зону я попал вроде бы и по делу, но по большому счету по глупости. Был у меня приятель (другом я его назвать не могу, почему, сами поймете). Он был на три года старше меня, имея за плечами тюремный опыт, весь из себя – кум королю, сват министру. Ну и у меня ветер в голове, так хочется быть крутым, все такое. В общем, забились мы с ним на одно дело, взломав продовольственный магазинчик в нашем районе. Вернее, все делал Витька, а я всего лишь стоял на шухере. Нагрелись мы не очень, так, с десяток бутылок водки, ящик тушенки, еще там кой-чего по мелочи, да и не в том суть дело, сколько взяли. Гульнули мы хорошо, шик-блеск-красота, Соньку за два пузыря раскрутили, все дела. А утром (помню смутно, как это было) за мной пришли. Витьку тоже взяли, но он, гад, все на меня свалил. А у меня в голове блатная романтика, я такой весь в образе, круче только яйца, ну и взял по дурости всю вину на себя. Впаяли мне срок – три года, и загремел я на зону. Пацан я не хилый, за себя постоять умел, в обиду себя никому не давал, короче говоря, срок отстоял на одной ноге. Выйдя на волю, хотел устроиться на работу, а никуда не берут, и все из-за моего „волчьего билета“, то бишь судимости, к тому же образования никакого. В общем, куда ни сунься, везде от ворот поворот. Ну, обида меня взяла, и, найдя себе в пособники толкового пацанчика, я пошел на дело. Нам тогда повезло, но на очередном деле мы погорели... А на свободе уже другая жизнь. Мои школьные дружки на „Мерседесах“ раскатывают, поглядывая на меня сверху вниз. Пока я по тюрьмам и по пересылкам скитался, они бизнес делали, богатея. И такое зло меня тогда взяло, но не на них, а на себя. Ведь я мог быть на их месте, если бы тогда не сплоховал. Был бы у меня дом, семья, нормальная жизнь, а так ни кола ни двора, и в голове потухший образ блатной романтики...»
* * *
«...Знаю, что большинство заключенных говорят всем, что они сели в тюрьму ни за что, хотя у многих из них на самом-то деле рыльце в пушку. Говорить, что я ангел, не буду, но и за демона себя не считаю, хотя наше родное, правда, тогда еще советское государство сделало из меня преступника. За что? А за то, что сейчас называется бизнесом, а тогда называлось спекуляцией или фарцой. Я не грабил, не убивал, я всего лишь покупал у иностранцев фирменные вещи, затем выгодно все перепродавая. Может быть, это громко звучит, но я обеспечивал людей заокеанским дефицитом, за что и схлопотал свои четыре года общего режима... Вышел на свободу, а там кооперативы в полный рост, ну, я и развернулся...»
* * *
«...Я очень сильно любил Катю, не представлял без нее своей жизни. Я готов был носить ее на руках, сдувать с нее пылинки. Если раньше мне от девушки требовалось, ну, сами понимаете, что, то с Катей все было по-другому, о сексе даже как-то и не думалось. Сам не знаю, что со мной тогда происходило. Натурально витая в облаках, я очень боялся упасть, но, увы, упал. Мне больно об этом вспоминать, но я все же готов поделиться с вами своей историей. Катю я любил, об этом я уже говорил. Так вот, возвращались мы с ней из кино, вечер был, темно. Шли мы, значит, шли... Очнулся я в каком-то подвале, руки связаны, ноги тоже, на голове кровь. А Катя моя лежит на диване, а на ней пыхтит какой-то скот, и еще трое держат ее, чтобы она не сопротивлялась... Этих подонков я вычислял по одному, бил жестоко, смертным боем... А после суда Катя сказала мне, что не будет меня ждать. Она сказала, что ей не нужен такой злой и жестокий парень. Я ей пытался объяснить, что мстил за нее. А она мне сказала, что я мстил за себя...»
* * *
У авторов этих писем свои судьбы, реальные, а у героев моей новой книги – свои, по большей части вымышленные. Но что-то схожее в них есть. В общем, судите сами.
С уважением, ваш
ВЛАДИМИР КОЛЫЧЕВ
Начало апреля для Москвы не самое жаркое время. Не стал исключением и апрель начала последнего десятилетия двадцатого века. Апрель выдался прохладным. Но так хочется настоящей весны! Тем более что имя у тебя самое что ни на есть весеннее...
Девушку звали Майя. Красивая, как сама весна. Такая же яркая и легкомысленная. Роскошные белокурые волосы, голубые, как небо, глаза, потрясная фигурка и опасный для окружающих наряд – при ее длинных и стройных ножках ультракороткая джинсовая юбочка разила наповал, особенно доставалось уставшим от зимы водителям... Бум-с! Это не успела затормозить и въехала в зад «Жигулей» белая «Волга». Майя понимала, что часть вины лежит на ней. Но ведь она же не заставляла водилу лезть глазами к ней под юбку. На дорогу надо смотреть... К тому же Майя обожала ловить на себе восхищенные мужские взгляды. И эта авария служила лишним подтверждением ее неотразимости.
Она едва глянула на пострадавшие машины и свернула в проход между высотными домами. Все мужики ее хотят. Да и она сама не прочь побаловать себя горяченьким. Но быть с ней могут только избранные.
Сегодня у нее встреча с Аликом. На внешность – просто симпатичный паренек, ничего из ряда вон выходящего. Но у него какое-то дьявольское обаяние. Только глянешь на него, и внизу живота включается печка. Уже сейчас у нее внутри тлеют страстные угольки. И нужна хорошая кочерга, чтобы распалить их в жаркий огонь. У Алика кочерга замечательная...
В предвкушении наслаждения Майя нажала на клавишу звонка. Ждать ей пришлось долго, минуты три. Наконец дверь открылась. Высветился фейс Алика.
– Майя... – ошарашенно протянул он. – Ты?
– Сначала узнал, а теперь сомневаешься? – усмехнулась она. – Ты что, грибков объелся?
– Да нет...
– Может, хоть поздороваемся для приличия?
– Привет, – растерянно протянул он.
– О! Алик! Рада тебя видеть!.. Может, в дом пустишь? Видишь, опять тебя к приличию призываю.
– А-а... – замялся он. – Вообще-то, знаешь...
Майя догадалась о причине его замешательства.
– А ну-ка! – Она бесцеремонно отодвинула его в сторону и вошла в квартиру.
В комнате на расправленном диване под одеялом лежала девушка. Хлипкие волосы, прыщавое лицо, смешной нос. Как говорится, ни рожи ни кожи.
