Лев Исаков - Русская война: дилемма Кутузова-Сталина

Уважаемый читатель, если бы ход исследования соответствовал логике простого утверждения – «… кратчайшее расстояние из пункта А в пункт Б…» – скучно было бы жить! Я начал работу «Дилемма Кутузова – Сталина» в умозрении Дилеммы Сталина, соединяя с ней построения МИ. Кутузова, как сравнительный и относительно ясный материал; обернулся к ней как к истокам для прояснения некоторых историософских посылок, как к более нейтрально-отстраненной; неожиданно и с большим интересом обнаружил, что как таковая, сама по себе, она не менее, а даже более затенена, размыта, впаяна в тьму-толщь, нежели «логизированный выбор» великого горца; нашел, что она менее «навязана» и более «выбрана», менее «возникла» и более «создана», т. е. имеет более артистический и мастерский характер, нежели коллизия 1941 года, т. е. полагает в себе нечто более возвышенное, нежели постижение «осознанной необходимости»; обнаружил на основе ее материала, что сама по себе эта коллизия – аберрация, «евразийская дилеммичность», возникает как результат переноса европейских мерок на бесконечно превосходящий их мир пространства и духа.

Поэтому если придерживаться развитию-движению исследования, а не логике хронологической последовательности, то чтение работы, вопреки порядка названия и самомнению издателей, должно быть следующим:

1) Сталин

2) Кутузов

ОТЗЫВЫ (самый дорогой для меня)

Перечеканиваю монеты

Диоген из Синопы

Две войны в российской истории, 1812–1813 гг. и 1941–1945 гг., удостоились великой чести быть провозглашёнными Отечественными. Их сближает и значение в национальной судьбе евразийских народов, и многие внешние детали и обстоятельства, да и некоторый совпадающий внутренний смысл событий.

Они – явления международные, особенно вторая, и глубоко национальные, интимно-тайные; прокатившиеся в громе – и тишине, в явленности – и мраке.

Можно сказать, мы так и не знаем, даже привлекая художественно-психологический гений Льва Толстого и изумительную военную одарённость Карла Клаузевица, величайших мыслителей тайны духа и Молоха войны, писавших о 1812 годе, – что думал и положил в своей душе М.И. Кутузов на Бородинском поле, с чем он ехал к армии за пару недель до того и какой мерой оценивал он события, когда гнал и щадил, истреблял и пособлял Наполеону на страшной Смоленской дороге, уничтожал дивизии и корпуса, губил тьмы и тысячи к выпускал последний десяток, сотенку, конвойчик.

Мы не разгадали даже очевидных, наяву и зримо поставленных загадок 1812 года:

– причины выдвижения Шевардинского редута на Бородинском поле;

– явную нецелесообразность распределения сил между Барклаем и Багратионом;

– и наконец, в связи с этим, как же всё-таки собирался осуществить «своё» сражение М.И.Кутузов без вмешательства провидчества Наполеона и насколько французский военный гений нарушил эти замыслы, и нарушил ли вообще, если оно состоялось и имело обескураживающий результат.

Великий военный мыслитель, замечательный умница гегелевского типа Карл Клаузевиц, подводя итоги исследования войны в своей работе «1812 год» и с научной добросовестностью установив и доказав, что действия русского главнокомандующего были зачастую неправильны, в основном неглубоки и нередко хрестоматийно ошибочны, завершает её ёрнической фразой, показывающей его превосходство как исследователя и честного наблюдателя над ослеплёнными собственными построениями педантами-критиками «…Но если в результате этих ошибочных действий Наполеон потерял 450 тысяч войска, всю конницу и артиллерию и вернулся в Европу едва с 10–12 тысячами боеспособной массы, значит Кутузов поступал правильно, даже и вопреки стратегии».