Дмитрий Самохин, Ирина Лазаренко - Сад зеркал

Любой дилетант может извлечь кролика из шляпы; гений должен уметь извлекать шляпу из кролика.

Рекс Стаут

– Ваше последнее слово?

– Абракадабра.

«Престиж»

– Во, – чудом не разметав бутылки с пивом, хозяин водрузил на стол охапку мясистых щупалец. – Свежепойманные!

Со щупалец на землю капала вода, а запах у них был вяленый, острый и копчёный. Гость смотрел ошалело.

– Свеже. Пойманные, – с нажимом повторил хозяин в ответ на этот взгляд.

Гость потянулся к бутылке, долил в кружки пива. Пена весело шуршала, оседая, со щупалец бодро капала вода, собиралась в маленькие лужицы под столом.

Выпили. Закусили сыром и зелеными оливками с перчиком, которые привез гость. Потом, старательно сохраняя выражения лиц «а так и надо», взяли по свежепойманному копчёному щупальцу.

– Правда, откуда такие? – спросил гость, прожевав первый кусок.

– Из сада, вестимо, – ухмыльнулся хозяин в седые усы, откинулся на стуле и стал с прищуром смотреть в небо, изредка фукая на мух.

Они прилетали из виноградных зарослей, учуяв пролитое на стол пиво и упавшие наземь оливки с перчиком.

Гость поскреб щетину на подбородке.

– У тебя в саду пруд со встроенной коптильней, что ли? Или научная лаборатория? Что это за твари такие вообще, генетически модифицированные осьминоги с ДНК сервелата?

– Бабка твоя генетически модифицированная, – лениво огрызнулся хозяин. – С ДНК плавленого сырка. Сказал же, в саду нарвал закусь, чего прицепился?

Гость фыркнул. Хозяин неспешно доцедил пиво из кружки.

– Сказки это всё, про сад твой.

– Сказки ска-азочные, – охотно согласился повеселевший отчего-то хозяин. – Только не мои сказки, ихние они, дверевянные.

Он взял кусок сыра и принялся жевать, усмехаясь каким-то мыслям. Гость обернулся на садовые ворота – основательные, кованые, от которых уходила и почти сразу поворачивала вправо узкая тропа. Лес это вековой, а никакой не сад, хотя деревья все разные. Они ухоженные, но какие-то… не такие. Слишком уж здоровенные, мощные и ветвистые, как будто растут здесь целую вечность и еще немного.

– Дерева-дверева. Они ж у меня не просто растения, они диковинные, из неотсюда проростки, и там живут, и тут живут, и показывают всякое, и сказывают, а то и в гости зайти позволяют. Не веришь, да? Ну, так сам сходи да посмотри, а? Сегодня пущу, добрый я, потому как оливки перчёные, животы у мушек золочёные, а ночь ясная будет, с неё не убудет.

Дурацкие приговорки раздосадовали гостя: он решил, что над ним издеваются и, в общем, не то чтобы ошибся. Вовсе он не собирался лезть в этот странный сад, вот еще минуту назад – не собирался, но и за столом сидеть ему вдруг перехотелось. Да вдобавок смотрел хозяин испытующе и лукаво, хмурая же хмельная решимость требовала, чтобы взгляд собеседника был не усмешливым, а уважительным, иначе дрянь это, а не собеседник.

– Только не сворачивай с дорожки, а то деревья повыдергают ножки, – продолжал нести тарабарщину хозяин. – Смотрися в них, как в зеркало, и понимай-соображай, на носу зарубай, хоть на своём, хоть на чужом, а ток дальше десятого дерева не ходи! Дальше дремучие тропки начинаются, сгинешь-пропадешь, костей не соберешь, а я искать тебя не буду, потому как нипочему, просто не буду, и всё!

Гость, не сводя взгляда с хозяина, оторвал от «закуси» еще одно щупальце, нашарил на столе бутылку и допил пиво прямо из горла. Зажевал, отряхнул руки и решительно зашагал к воротам сада.

Оно объединяет все планы реальности, проявления жизни и бинарные противостояния, что бы это ни означало, но самое главное в том, что Мировое Древо – не только начало и конец. Это еще и дорога.