– Залезай быстрее, – Астрид, смотря с высоты уступа, на который она влезла с лёгкостью, насмешливо обратилась к Дану. – Уже в который раз я тебя обгоняю, – засмеялась девочка.
Дан, запыхавшийся и немного злой от того, что его постоянно обгоняет девчонка, рывком оттолкнулся от скалы и зацепился за уступ, на котором стояла Астрид. Немного повисев, он подтянулся и не без труда влез на гору.
– Смотри, – она показывала пальцем в сторону запада, на огромную бухту, и ещё дальше, к горизонту, – вот оттуда мой Отец совсем скоро приплывёт на большом корабле и привезёт с собой много добычи и подарков для меня. Может и тебе что-нибудь перепадёт, а? Как думаешь?
– Не знаю, – задумчиво проговорил мальчик, почёсывая затылок.
Они оба заворожённо устремили свои взоры в даль. Перед ними с высоты птичьего полёта открывались красоты родного края. Заснеженные шапки гор окружали их небольшое поселение со всех сторон. Сама деревня располагалась у подножия этих гор, рядом с Северным морем. Ярко-синяя вода в нём была невероятно чиста и холодна.
Когда дети смотрели на всю эту красоту вокруг них, в голове не могло возникнуть никаких мыслей. Они стояли и молчали, заворожённые этим пейзажем, пока Астрид наконец не нарушила тишину:
– Дан, солнце почти село. Мама сказала, если мы не придём до заката, нам попадёт. Бежим!
Они, как снежные барсы, начали ловко спускаться уступ за уступом.
Дети добрались до деревни, когда уже совсем стемнело. Они бежали, несмотря на усталость, потому что получить наказание от матери Астрид, а по совместительству жены их вождя, было гораздо страшнее.
Альва стояла и с неодобрением высматривала свою дочь на крыльце сложенного из брёвен, большого, крепкого дома с высокой остроконечной крышей.
– Астрид, я тебе что сказала?! – строго проговорила Альва, когда дети были уже перед крыльцом. – До заката, слышишь?! Я сказала, до заката!
– Мам, мы с Даном просто…
– Я не хочу ничего слушать. Быстро в Дом! – серьёзно проговорила жена вождя.
– А ты, Дан, иди на кухню. Тебя покормят, и тоже домой. Ты меня понял?!
– Да, – смущённо проговорил мальчик. Он пошёл в соседний дом, гораздо меньший, чем тот, в котором жила Астрид. Там его уже ждала старая кухарка, которая готовила еду для семьи вождя. В доме было очень тепло: костёр горел прямо в середине комнаты.
– Опять опоздали? – ворчливо проговорила старуха, не смотря в сторону мальчика, когда тот зашёл в дом. – Ешь быстрее и бегом домой.
Дан молча принялся за еду. Мясо уже остыло, и кухарка не стала утруждать себя, чтобы подогреть его, но Дан не был привередлив. Он с радостью начал заталкивать в рот кусок жареной баранины и запивать водой. После трапезы мальчик встал из-за стола и, поблагодарив, побрёл к себе домой.
На улице было совсем темно. Только отражение лунного света от снега, запорошившего всю округу, немного освещало путь. Дан брёл в раздумьях, он не хотел идти в свой дом. Мальчик ненавидел его, и не потому, что это была маленькая полуразрушенная лачуга. Он ненавидел свой дом потому, что там его никто не ждал.
Около двух зим назад его отца убили, когда тот с воинами был в набеге на Западе. Причём убили свои же, как предателя, ведь он попал в плен к врагу и, как говорит сам вождь, помогал врагу против своего народа, пока его не нашли и не отомстили. Мать, не выдержав позора, сбросилась со скалы. Она не могла терпеть клеймо предателя на их роде. Видимо, ей было плевать на то, что у неё есть маленький сын.
И вот Дан остался совсем один. Все, абсолютно все в деревне недолюбливали мальчика за то, что он сын предателя. Люди понимали, что сын не должен отвечать за отца, и некоторым даже было жалко его, но абсолютное большинство не хотело иметь с мальчиком ничего общего. Кроме Астрид, дочери вождя, и её матери. Только они любили Дана и только поэтому он ещё не изгнан из деревни, и, следовательно, ещё жив. Его кормили, но жил он один. Ему не разрешалось заходить в большой дом – сам вождь запретил, ибо этого не позволяли традиции их клана. Все боялись гнева богов. Предателю и его отпрыскам не место рядом с бравыми войнами севера. Другие дети тоже не водились с мальчиком, а зачастую издевались и били его, поэтому у него и друзей-то особо не было. Кроме Астрид, конечно. Дан был изгоем.
Мальчик шёл по заснеженной дороге вдоль деревянных домов. Они выглядели грубо, но были крепки и теплы, кроме дома самого Дана. Мальчик со скрипом открыл свою уже почти упавшую дверь и вошёл. В доме стоял жуткий холод, ночевать в нём без костра было равносильно смерти. Дан это знал. В его восемь лет жизнь заставила его научиться всему, чтобы не умереть. Он взял охапку заранее заготовленных дров и пошёл в самый дальний конец дома – там у него было своеобразное спальное место: волчьи шкуры, накиданные на голую землю, и яма для костра рядом. Дан поджёг дрова и сел. Шкуры быстро вбирали в себя тепло от огня, а Дан молча смотрел в пустоту.
На глазах мальчика выступили слёзы. Он снова думал о том, почему все его ненавидят, ведь он же никому не сделал зла. Разве он виноват в деяниях своего отца?
Он вытер слёзы и свернулся в клубок, повернувшись спиной к костру. Мальчик думал об Астрид, о её длинных огненно-рыжих волосах и смешных конопушках. В мыслях Дана Астрид смеялась, её изумрудно-зелёные глаза горели огнём. Они словно смотрели Дану в самую душу.
Мальчик любил её. Любил сколько себя помнил, но никогда он не посмел бы сказать ей об этом. Никогда. Дочери вождя не быть женой потомка предателя. Её отец этого не допустит.
Даже будучи совсем юным, Дан прекрасно это понимал. С этими нехорошими мыслями он и уснул…