Я убила мужа, и меня осудили на 6 лет лишения свободы. 1,5 года нахождения в следственном изоляторе (СИЗО) и потом этапирование через Тверь в Вышний Волочек – северную Венецию, такое название она получила в последних публикациях про внутренний туризм. Там я влюбилась в девушку. Ксюша, или Ксю, для остальных – Белка. Когда я таскала ей подарочки в красивых бумажных пакетиках, которые являются пределом мечтаний всех девочек в колонии, прикрепляла скрепкой канцелярской (там это вообще шик) лист формата А4, чисто-белый, не испечатанный чем-то со стороны, это небывалая роскошь для тех мест, писала ее имя черной гелевой ручкой, которая была запрещена впоследствии из-за того, что местные девочки делали себе татуировки, которые гарантировали рапорт и для той, что с тату, и для той, что ее создавала, имя Кассандра. Мне кажется, на меня повлияли стихи Веры Полозковой, которую любят многие лесби, точнее, ее творчество. Я так нуждалась в любви, мне ее не хватало как единственной устойчивой вещи в тот безумном ежедневном кошмаре. Как сублимация любви к своему трехлетнему сыну, которого я защищала от шума пьяного папы. И так дозащищалась, что 5 раз ударила ножом в шею. В то место, где он когда-то сделал татуировки с моим именем на шее. Кошмар. Сама не верю, как я решилась на такое? Долго же прожили, 6 лет целых. Не вытерпела. Я считаю, что такие истории нужно рассказывать мужчинам, чтобы они боялись той невидимой силы, что таится внутри девушки. Звериная жестокость. Точнее, не запугивать, а предупреждать, что женщина в некоторых случаях превосходит по силе мужчину, чтобы уведомить их, что такое возможно. Кто предупрежден, тот вооружен знанием. А то с детства вбивают им в голову, что девочки слабые и не надо их обижать. Частицу «не» мозг не воспринимает. Я бросала курить «Кэмел» после 20-летнего стажа, есть сладкое после сахарного детства в лихие 90-е, покупать одежду после издевок в школе за старую одежду и знаю на собственном опыте, что частицу «не» мозг не воспринимает. Давайте мальчикам скажем правду и предупредим, что постоянными издевками и домашнем насилием они будят в нас зверя. Отвлеклась. У меня так каждый раз, начинаю рассказывать историю, и какие-то слова и ассоциации заставляют меня свернуть с основного пути рассказа. И я целый вечер в баре рассказываю одну историю за одной. Плутаю, а потом резко вспоминаю концовку истории и умолкаю. Моя бывшая подруга меня не любила за то, что я много говорю и мешаю ей быть звездой вечера. Она же Лев по знаку Зодиака. Так вот. Про наказания. Стоимость отказа от работы – 10 суток карцера в темных сырых подвалах на кровати, прикрепленной железной цепью к стене. Там местную кашу готовят на свином сале, выращенного теми же девочками в робах на хоздворе, поэтому я не ела даже кашу, хотя на воде было бы даже экономнее, но дефицит гормона радости в тех местах – редкость, и для большей сытости в еду добавляют сало. Все жиреют там ежедневно. За шоколадку готовы душу продать и тело в качестве бонуса в придачу. Так хочется объятий, нежного слова, участия хоть какого-нибудь. И многие лесби после зоны странно выходят замуж и рождают детей. Поэтому лесби можно стать и на время. Не для всех это образ жизни. Отвлеклась. Жестикулирую ужасно во время разговора. Есть было нечего, я вегетарианец, поэтому пила сладкий чай три раза в день. Как-то старшины отрядов (тоже девочки, которые выступают посредниками между людьми в робах и людьми в погонах, это представительство воспринимается, как работа. Доверие – это работа). Так. Девочки скинулись по четвертинке/половинке огурца и мне на ужин принесли 2 целых огурца. С попками! Которые можно было даже позволить себе откусить и оставить на подносе вместе с нетронутым варевом из свинины и перловки и пустой кружкой чая. 10 дней на чайной диете в прохладном помещении, где ноги мерзнут под робой и нечем согреться, только если засунуть ноги в отшитые куртки будущих строителей и дворников (только сейчас перестала дергаться при виде оранжевой шлейки на синих куртках). Я срезала с них нитки после оверлока и подшитых низков, потому что времени на эту операцию не предусмотрено и швея должна делать по 600 единиц на своей операции. Это посильно только швеям и тем, кто не первый раз на зоне. Закопаешь ноги в ворох курток и подрезаешь концы на швах 12 часов. Моя «чайная» диета помогла мне похудеть на 10 кг за 10 дней. Получала потом комплименты от них. Так приятно было, когда рабочие брюки сидят идеально. Пусть даже и потеет от них попа летом и появляются прыщи, а зимой приходишь с улицы с ледяной жопой. Так и не смогла решить, что хуже: их отвратительный цвет или прыщи. С Ксю мы познакомились в клубе. Она играла на гитаре. Я вернулась в клуб после переодевания в отряде, так как праздничные вещи и яркие цвета были разрешены тем, кто участвует в клубной деятельности. Поет, танцует. Я танцевала, голос у меня не очень. Свой самый восхитительный танец у меня случился в шляпе, туфлях из Испании, юбке по колено с нашитой лично бахромой и белой маечке без рукавов. У меня тогда была силиконовая грудь. И я была после прохождения «чайной» диеты. Каре и ярко-рыжие волосы. Я танцевала твист. Бахрома сделала свое дело. Я стала звездой. За возможность переодеться нужно было постараться. Чтобы снять робу, нужна причина и возможности в виде уверенности в себе. Она играла на гитаре песню собственного сочинения. Про грусть, журавлей и тоску по дому. Такая маленькая, рыжая и в веснушке с ярким макияжем Тверской области. Я попросила ее оставить автограф на моей груди и принесла ей кулечек орешков и шоколадных конфет «Белочка». На кулечке написав «Белке» – и сердечко нарисовала. Отвлекусь. Немного. Потом я засыпала ее конфетами «Белочка», но она хотела больше всего колбасы, как выяснилось потом. У меня постоянно были конфеты «Бон Пари» в карманах бело-голубого клетчатого халата летом и зеленого пальто зимой. Я всех просто угощала. Не потому, что боялась их, и не заискивала, и не утверждала власть, а просто так. Все считали меня чокнутой. После такого смелого предложения ей ничего не оставалось, как закрутить со мной роман. Ворох цыганских юбок (цыгане семьями сидят в тюрьме за торговлю наркотиками, во всяком случае, мне встречались в Тверской области) полетел на пол, на котором мы страстно целовались. И я начала носить подарки, подписывая их «Кассандре». Раскладывала апельсины на кровати и оставляла записку «Хочешь сладких апельсинов?». И под подушку прятала конфеты, предварительно упаковав их обратно в фантики и сложив в самодельные коробочки, потому что при досмотре все распаковывалось, если родные приносили передачу с воли. И было везением заполучить конфету «Рафаэлло» в цельной обертке. А уж получить вместе с кремом для тела «Шанель» в качестве признания в Любви – мечта для многих. Одна девочка призналась мне, что, когда она бывает близка со своей девушкой, они называют друг друга Белка и Оля-ля. Оля-ля – это я. Здравствуйте. Приятно познакомиться. Запахи там тоже под запретом. Одежда, запахи, возможность спрятать руки в карманы – все роскошь, о которой ты мечтаешь не один год. Женское придавливается камнем, которой нелегко с себя сдвинуть. Даже мыться разрешалось по субботам и пятницам в бане. Скупнуться после 14-часового рабочего дня в душном пыльном помещении – роскошь. За право первой помыться и не попасть под приход человека в погонах, который пишет рапорт и перекрывает им возможность первого условно-досрочного освобождения. За это право я дралась голой в выключенном свете помещении на 12 раковин. Ах, как скользко и неудобно увиливать от острых когтей цыганской 23-летней девушки, у которой ярость – природная черта, а себя за ярость ела изнутри все 5,5 года колонии. Аж гастрит наела. Победила она, мой опыт в аналитическом отделе инвестиционной компании не пригодился. Возможность пахнуть. Ощущать на себе этот запах «Ланвина» в фиолетовом тюбике, который тоже разрезали пополам ножницами и складывали в пакет с сыром, а потом ты собирала этот запах по стенкам пакета в баночку из-под крема «Нивеа». Но ты пахла. Я стала читать стихи, просить сестру присылать песни Дельфина и Земфиры в электронных письмах, изучать созвездия. В Вышнем Волочке в 22:30 лучше всего видно созвездие Кассиопея. Она как W. Видно и понятно. Потому что объяснить – это самая большая проблема.
