Как пишет Себастьян Юнгер, основой книги «Племя» послужила его статья о посттравматическом синдроме ветеранов. О том, что связано с войной, Юнгер знает не понаслышке. Антрополог по специальности, он не в меньшей степени, чем Хемингуэй в свое время, испытывал интерес к острым ситуациям, выживанию на грани, мужеству и солдатскому братству. Он был в горячих точках в составе боевых частей, снимая документальные фильмы в Нигерии, Сьерра-Леоне, Ираке, Боснии и Афганистане. Он написал несколько бестселлеров, в том числе экранизированный «Идеальный шторм», снял несколько документальных фильмов, и в каждом из своих произведений задавался вопросом человеческой солидарности, без которой немыслимо выживание людей как вида. Он заметил, что по какой-то странной причине люди на войне, во время стихийных бедствий, перед лицом смерти прекрасно умеют организоваться, чтобы противостоять опасности. Им нечего делить, некогда задаваться вопросом, кто из них лучше и заслуживает большего уважения. Включается древний инстинкт выживания, который подсказывает нам, что выжить можно только сообща. Люди чувствуют плечо друг друга, знают, что могут положиться на любого члена сообщества, им нравится держаться вместе. Как только реальная угроза исчезает, все возвращается на круги своя. Поэтому многие солдаты, вернувшиеся с войны, не находят себя в мирной жизни. Да и не только они – практически все члены современного общества страшно разобщены. Преуспевание, богатство и высокий статус удовлетворяют ненадолго. Богатство не спасает от одиночества – обратной стороны индивидуализма.
Автор рассказывает о своем детстве, проведенном в тихом маленьком пригороде Бостона, где никогда ничего не случалось. Соседи были почти незнакомы друг с другом, хотя жили бок о бок, правда, отгородившись высокими заборами. Да и зачем им было знакомиться, когда у них не было никаких общих задач? На случай неприятностей имелись пожарная команда, скорая помощь, полиция и ремонтные службы.
В детстве Юнгер мечтал о том, как что-нибудь случится и заставит всех людей покинуть свои дворы за высокими заборами и объединиться, чтобы действовать сообща. Пусть это будет торнадо, ураган или цунами – что угодно, чтобы все могли почувствовать себя единым целым, одним племенем. Ничего подобного не происходило, и в колледже он стал задумываться, как можно стать мужчиной в обществе, которое ни от кого не требует мужества.
Закончив колледж, Юнгер решил проехаться автостопом по Америке, чтобы получить опыт взросления на стороне. В 1986 году он отправился в путь. С собой он прихватил карту, рюкзак с палаткой, спальным мешком, посудой и небольшим запасом еды.
Однажды он ловил попутку возле городка Джиллет в штате Вайоминг. Прошло уже несколько часов, никто не останавливался, какая-то компания бросила в него пивной бутылкой, но промахнулась. И вдруг он увидел, что к нему по обочине идет оборванный и небритый человек. На всякий случай он приготовился к стычке. Человек поинтересовался, есть ли у него еда. Боясь, что еду отберут, автор ответил, что есть немного сыра – он уже успел раздать много еды тем, кто говорил, что голоден. Бродяга сказал, что на сыре Юнгер далеко не уедет, и дал ему коробку с бутербродом, чипсами и парой яблок. По его словам, он еще давно заметил Юнгера, пошел в город наниматься на работу, а поскольку работы не нашлось, специально пришел отдать ему свою еду, а заодно убедиться, что с ним все в порядке. Автору оставалось только принять дар и поблагодарить.
Этого человека Юнгер запомнил на всю жизнь. Он не просто поделился едой, а прошел несколько километров, чтобы убедиться, что с человеком на шоссе все в порядке. По какой-то причине он увидел в одиноком парне на дороге члена своего племени.
Это чувство общности, сознание человеческой солидарности очень редко, практически потеряно в наши дни. Автор считает, что племенные общества могли бы дать нам урок, в котором мы нуждаемся – о том, как почувствовать себя нужными.
Когда-то племена были солидарны и в мирной жизни, и в войне, но сегодня мы сближаемся только во время бедствий. Только катастрофы дают нам ощущение необходимости, того, что от нас многое зависит и что мы больше не одиноки.
О том, почему так происходит, у автора есть несколько важных идей.
Идея № 1. Во все времена цивилизованные люди стремились уйти в племенное общество, а не наоборот
Начиная с испанских колонизаторов времен Колумба против коренного населения Америки велась постоянная война. Сначала индейцев истребляли, потом пытались колонизировать и обратить в христианство, расселяли в резервации. Пришедшие на американский континент европейцы были лучше вооружены, имели численное превосходство и были куда более цивилизованными. У них были суд и законы, регулирующие классовые разногласия. Индейцы жили в передвижных лагерях, в любой момент готовые сняться с места, решения принимали коллективно и не знали имущественного неравенства. Авторитет зарабатывался отвагой и справедливостью, а не навязывался сверху правящей элитой.
Постепенно враждующие стороны научились как-то сосуществовать. В американских городах вовсю шла промышленная революция, индейцы отступали вглубь страны, все дальше. Одни племена сопротивлялись, другие смирились с неизбежным. К концу XIX века американские историки заметили странное явление – все больше белых уходили жить в индейские племена и оставались там навсегда.
Они перенимали образ жизни индейских племен, вступали в браки, символически усыновлялись, иногда сражались вместе плечом к плечу. Однако обратного явления не наблюдалось: индейцы не желали интегрироваться в европейское общество. Цивилизация стремилась в племенное общество, а не наоборот, что ставило в тупик европейцев. Бенджамин Франклин писал другу, что даже индейские дети, которых миссионеры пытались научить читать и писать, кормили и одевали, при первой же возможности убегали назад, к своим соплеменникам.
Если из индейского плена освобождали белых, они уже не могли приспособиться к обществу, питали отвращение к европейскому образу жизни и при первой возможности возвращались в дикое племя, откуда их с таким трудом освободили.
После победы американских солдат в пограничных войнах 1760-х годов с индейцами был подписан договор, включающий незамедлительное освобождение всех белых пленных. Вскоре индейцы привезли около 200 белых женщин и детей, многие из которых забыли английский язык и свои прежние имена и не имели ни малейшего желания уходить из племени. Не только дети, но и взрослые, когда-то взятые в плен и полюбившие жизнь в племени, возвращаться не хотели. Девушка, которую похитили индейцы в 15-летнем возрасте, считала свою жизнь в племени намного лучше и свободнее, чем дома, и спряталась, когда ее пришли забрать домой.
