– На скотном дворе начиналось утро, доярка спешила коров подоить… – тараторил я в студийный микрофон [https://www.youtube.com/watch?v=CLX8DVdKJLo&ab_channel=%D0%9D%D0%90%D0%A8%D0%95], потерял контроль над тембром – который раз за сегодня! – запоров таким образом дубль, раздраженно, но аккуратно снял наушники (казенное оборудование все-таки), повесил на крючок и вышел из кабинки.
Передохнуть нужно.
– Голос ломается, – утешил меня звукач.
Со мной работать Семену Степановичу прямо нравится – материал необычный, потому – интересный, а я еще и перфекционизмом не маюсь. Да и окна для перфекционизма нету – это же мой обожаемый русский рок, откуда там взяться певцам уровня Магомаева? А? Градский? Исключения подтверждают правило.
Концерт у МГУ, затеянный исключительно для личного удовольствия, неожиданно для меня оказался прямо «в тему», решив парочку важных задач. Первая – при кровавой диктатуре ничего подобного просто не могло произойти, будь я хоть четырежды внук. Старшие товарищи, в отличие от меня, сразу потенциал опен-эйра разглядели, поэтому и немцев с камерами подослали специально. Нарезки концерта разлетелись по миру, и мне в МИДе показывали репортажи. Мир выпал в осадок и совсем перестал понимать, что тут у нас за жесть творится. Задача вторая – обратить на меня внимание людей студенческого возраста. Как-то так получилось, что мне пишут либо школьники, либо люди средних и пожилых лет. Теперь пишут все категории граждан, причем новая – с особым обожанием. В теплые деньки из эко-парка доносится тренканье гитары, под которую ребята поют про «три полоски на кедах» и всегда актуальный для посиделок репертуар «Короля и шута». Это я целую кучу партитур после выступления раздал.
Фурцева решила ковать железо пока горячо и пробила мне пластинку-гигант, куда придется сложить все, что исполнял на концерте. Требует народ, и других певцов вместо меня видеть не желает. Второй день на студии торчу, партии записываю, сводить помогаю – оно, конечно, профессионал с двадцатилетним стажем, но звук-то необычный, а я точно знаю, каким должен быть итоговый результат, поэтому приближаю его изо всех сил. Заодно впитал мануалы и освоился со студийным оборудованием – знаний, умений и навыков никогда много не бывает.
Разнообразие – и музыкальное, и тематическое – получится жутким, но сам виноват – не предусмотрел, а офигеть и разбить песенки на три пластинки, добавив на каждую тематических треков – прямо наглость, поэтому альбом так и назову: «Сергей Ткачев. Эксперименты». Очень интересно, что после этого начнется – не со мной, а с музыкой в целом. Будем посмотреть! Ну и еще один коллектив создадим, название выдам тематическое, старшим товарищам понятное: «Новые менестрели», вокалиста с голосом уровня Горшка уже ищут.
– Ломается, – вздохнул я и отпил отвара на целебных травах для горла. – И черт его знает, до какой степени сломается, – поморщился. – Не хочу баритон, а бас – тем более.
Голос у Сережи – мое почтение: яркий, резкий, мальчишеский. Вот последнее потеряется точно, но два первых пункта мне очень бы хотелось сохранить.
– У меня сын комариком пищал, а потом я в командировку на месяц уехал, – с улыбкой поделился воспоминанием звукач. – Вернулся и слышу, как в комнате какой-то мужик басит. Все, думаю, ходить мне теперь в рогоносцах, а это у Кольки голос сломался! – заржал.
Посмеялись вместе с ним, и я вернулся в кабинку.
Домой мы с Виталиной ехали в метро – продолжаем создавать миф. По прибытии домой позвонил секретарю товарища Гришина – я скромный и уважаю регламент, ага – и попросил пробить конкурс на мозаичное панно на скромно выложенной плиткой станции метро «Сокольники». За мой счет, разумеется! Секретарь обещал передать начальнику, а я разулся и пошел вглубь квартиры. Вся семья нашлась в родительской комнате, при этом бледненькая мама, сидя на диване, обнимала стоящее перед ней на табуретке ведро. До чего же знакомая картина! Таня «тетешкала» маленькую сестренку, а сидящий рядом с мамой папа Толя обнимал жену за плечи.
– Oh, shit, here we go again! – не удержался я от уместной цитаты.
Судоплатов-младший английский, разумеется, знает, поэтому неодобрительно на меня покосился, но «неодобрительность» разбилась о мою радостную улыбку. Продолжает вселенная маме захваченного пришельцем сына компенсировать.
– Ну куда нам еще один? – жалобно посмотрела на меня мама.
– Этот разговор уже был, – напомнил я. – Но теперь у нас есть статистика – две поездки на курорт, две беременности. Значит следующую можно спланировать как положено!
– Клоун! – пискнула мама и приникла к ёмкости.
– От всей души поздравляю нас всех! – добавил я. – Дядь Толь, нужно до соседей идти, – указал на стену за маминой спиной. – Там «двушка», попробуем договориться на переселение в «трешку» поближе к центру, думаю не откажут. Дверь прорежем, – пояснил в ответ на вопросительный мамин взгляд.
– Сыночек, ты у меня такой хороший! – умилилась она.
– Третий месяц где-то, правильно? – на всякий случай уточнил я.
– Где-то так, – подтвердил папа Толя.
– Ну нормально, за полгода даже если соседи откажутся чего-нибудь найдем, – подмигнул я родительнице, и мы с отчимом пошли договариваться.
– Пап Толь, я реально рад пополнению в семье, – заявил я. – Но, если вы стесняетесь покупать презервативы, я могу с вами поделиться.
Судоплатов-младший нервно хохотнул и обозначил проблему:
– Наташа в больницу не хочет.
– Уговорим, нам все равно с вами в колхоз через две недели, чего она одна тут торчать будет? – пожал плечами я. – Таня у бабушки с дедушкой поживет. Выделят ребенку одну из двенадцати душераздирающе-буржуазных комнат?
– Выделят! – заржал Судоплатов.
Вышли на лестничную площадку, позвонили в дверь. Открыла Элеонора Андреевна, дама двадцати девяти лет, гордая мать восьмилетнего толстощекого Антошки, который прямо сейчас выглядывает в коридор. Муж у нее – армейский капитан, работает в Министерстве обороны, и, в идеале, решать жилищный вопрос нужно с ним – в этом случае за моими плечами будет возвышаться незримая тень генерала Епишева. С другой стороны – это пованивает давлением, которого я всеми силами стараюсь избегать. Ну неприятно, когда народ боится и лебезит – я же блин хороший человек, несмотря на вот это вот все.
– Добрый вечер! – поприветствовали мы ее.
– Здравствуйте! – обрадовалась она таким-то (ладно, «такому-то») гостям. – Проходите, чаю попьем, я оладушек напекла, мед есть – родня из Краснодара прислала.
– С радостью! – на правах главы семьи (формального) ответил за нас папа Толя. – Спасибо большое.
Прошли по устилающему пол коридора ковровой дорожке, заглянули в большую комнату – стенка, два ковра – второй на стене – черно-белый телек и довольно убогая мягкая мебель. На подоконнике – герань, на свободной от ковра стене – реплика картины Сурикова. Неважно, все равно все это они с собой заберут.
