Метет поземка. Все тонет в белой круговерти. Гнется под напором стихии кустарник, чернеют деревца в море снега…
Где мы находимся? В степи, в поле с редколесьем? Нет. Мы на высоте двадцати метров, на крыше производственного корпуса объединения «Светлана». Поэтому поземку я бы назвал «покрышкой». Здание давно заброшено, и кровля буйно зарастает.
«Поле битвы – Земля», – называется американский фильм. Поле нашей битвы, вернее, место работы – крыша. Мы чистим ее от снега и сбиваем сосульки. Иногда спускаемся по веревкам на фасад. Сегодня срезаем и сбрасываем старые проржавевшие вентиляционные трубы.
Что такое работа строителя, промышленного альпиниста в том числе? Это путь. С объекта на объект. С кровли на фасад, из Колпино, где на одном из домов повесили водосточные трубы, в торговый порт Питера, где надо будет красить какой-нибудь ржавый, поставленный в док корабль или портальный кран. Всегда дома наготове рюкзак с веревками и снаряжением. У меня, правда, разъезды на время закончились. Я со своей бригадой прочно осел на «Светлане».
Теперь перемещаемся с фасада «Полупроводников», заштукатуренного и покрашенного, на протекающую кровлю «Электронприбора», с трансформаторной подстанции номер шесть на кислородную станцию…
Город стонет под гнетом снега и льда, а нам приятно – постоянная работа. В этом году в бригаде родился афоризм: «Если кто-то у нас в стране делает деньги из воздуха, то почему мы не можем сделать хоть что-то из воды, пусть и замерзшей».
Работа интересная, иногда с массой впечатлений. На прошлой неделе Николай, опытный кровельщик с тридцатилетним стажем, во время чистки снега сорвался с крыши, влетел в окно, разбил стекло спиной и повис на страховке. Голливуд отдыхает. Причина – образовавшийся маятник веревки. Все обошлось.
В январе 2008-го мне повезло меньше. Три недели в больнице, еще месяц дома. Уколы, капельницы, борьба с пролежнями (я подкладывал под спину рулоны туалетной бумаги). Есть о чем вспомнить. Но нет худа без добра. Раньше не хватало времени, а тут целый месяц пролежал под компьютером, щелкал клавишами. Лежал, потому что сидеть врач запретил. Соорудил лежак из стула, табурета и кучи подушек. Потом была лечебная физкультура и большая подушка в сумке, которую я, по совету доктора, клал под поврежденный позвоночник. Таскал с собой, в электричке занимал оба места у окна. Ноги на противоположном сиденье – вверх-вниз, вверх-вниз. Качал пресс.
Уже позже Виктор Степанович, главный инженер «Светланы Рост», где я два раза навернулся со строительных лесов, говорил: «Ты в паспорт свой заглядывай, когда лезешь на высоту». Намекал на возраст. Все-таки шестой десяток пошел. Я отшучивался: «Не возраст мой виноват, а наночастицы, которые вы бесконтрольно выпускаете. Они на меня пагубно влияют». Предприятие это выращивает кристаллы по нанотехнологиям.
Тема сейчас у нас одна: снежно-ледяная. Между прочим, почему-то именно на корпусах промышленных предприятий, по моим наблюдениям, возникают удивительные ледяные образования Причиной тому, наверное, особый тепловой режим, там возникающий. Растет себе сосулька, тяжелеет и при каждой оттепели считает дни до кончины. И вдруг касается чего-нибудь: трубы, лестницы или кондиционера, с удовольствием опирается на эту подвернувшуюся по пути поддержку и снова набирает вес, насыщаясь влагой и холодом. Она уже не упадет, как ее соседки, и постепенно превращается в многометрового – длиной и в обхвате – монстра. Такую не просто сбить кувалдой или ломом, стоя на крыше. Снизу подрубать ее «щупальца» тоже опасно: можно опрокинуть всю глыбу на себя. Один выход: вывешиваться рядом на веревке и рубить лед простым или торцевым топором (топор, приваренный к железной трубке, хорошо заменяет лом). Надо еще в определенный момент оттолкнуться, чтобы отъехать на время в сторону, когда эта громадина начнет рушиться – по частям или сразу. И не забыть перед началом этого мероприятия надеть каску.
А если идет подпитка водой и нагнетаемым воздухом, это чудище может прилипнуть к стене и за несколько дней доползти до земли (сталактит превращается в сталагнат). Тогда его ликвидация превращается в настоящую проблему. Впрочем, по поводу «чудища» я погорячился и готов поменять оценку на прямо противоположную. Для меня эти ледяные образования, скорее, красавцы. Что-то похожее я видел в Карлюкских пещерах на плато Кугитанг-тау в Туркмении. Столбы из сталагнатов переливались в лучах фонарей. Там, конечно, иная цветовая гамма и другой антураж. Но и наш урбанистический ландшафт с его островерхими крышами, причудливой лепниной и замысловатыми карнизами смотрится не хуже пещерных гротов. А когда движешься в метель по колено в снегу, обвешанный снаряжением, по крутым скатам кровель, можно запросто представить себя, например, на склонах Кавказа.
Бывает, что металлические решетки на окнах исполнены не в виде клеток, а в виде лучей, идущих из угла. И когда прутья зарастают льдом, они напоминает щупальца инопланетян в фильме «Чужой».
Но кем бы ни были эти порождения холода – уродами или красавцами – наша задача уничтожать их.
Сообщение в газете «Метро». В Аргентине выжила женщина после полета с 23-го этажа. Это интересно. В позапрошлом году коллега узбек Коххар отвозил на родину гроб с телом племянника, сорвавшегося со строительных лесов всего-навсего с шестого этажа. Это не привлекает внимания. Трупы гастарбайтеров, наверное, никто не считает. А жаль. С ними вместе не один пуд соли съеден и не один стакан водки выпит.
Кстати, насчет узбеков. Был один случай. Понадобился нам для работы швеллер (П-образная металлическая балка) большого размера. Прораб меня просит: «Походи, поищи по заводу, если надо будет, я заплачу». Прихватив тележку, отправляюсь на поиски. Вижу сварщика, работающего над какой-то конструкцией. Рядом с ним то, что мне надо, и в большом количестве. Хлопаю его по плечу, обращаюсь с просьбой. Он, сняв маску и представившись Романом, вытирает пот и копоть со своего раскосого лица и говорит на ломаном русском, что деньги он не возьмет, тем более что железо это не его. А вот если бы мы предоставили ему работу, то договорились бы насчет швеллера.
Ладно, погружаем балку на тележку и везем прорабу. Докладываю:
– Есть швеллер, но только вместе с узбеком.
– А без узбека не было?
– Не нашел.
Прораб чешет затылок, думает, что делать с образовавшимся привеском.
Позже пришлось привлекать Романа к работе. Он такой же Роман, как я – Рудольф Нуриев. Приезжие с юга и востока называют себя Генами, Колями, Борями, лишь бы первые буквы в именах совпадали. В моей бригаде есть таджик Коля. По паспорту он Кобилджон. Случай тот меня позабавил. Я часто вспоминал и другим рассказывал об узбеке, которого нельзя было отделить от швеллера.
