– Какая же ты, Ритка, гадина! – сердито выкрикнула Любочка и выскочила из дома, от души хлопнув дверью.
Я взяла с комода зеркальце и поставила его на стол перед собой. В мутном стекле старого – еще бабушкиного – зеркала отразилась моя физиономия: темные волосы с блестками седины, карие глаза с тонкой и сухой кожей вокруг век, да еще и с синими тенями под ними, изящный прямой нос, губы, уже теряющие привлекательную полноту…
Ну, и какая же ты, Рита? Гадина? Или язва? Или завистница? Или красавица? Или хорошая женщина? Или не женщина, а мужик в юбке? Еще полгода назад Любочка уважительно называла меня Маргарита Алексеевна, а сейчас… И из-за чего? Я просто позволила себе высказаться по поводу ее странного романа с Пашкой Петровым… Не следовало этого делать. Молодежь сейчас совсем не такая, как в мое время, и легко хамит старшим…
Но вопрос, конечно, интересный. Какая же я на самом деле? Вот на прошлой неделе я встречалась с Николашей… Дай бог памяти припомнить, что он там шептал в порыве страсти? «Какая ты красивая?» А еще: «Какая ты сладкая?» Да, надо признать, люди оценивают меня совершенно по-разному, причем каждый в меру своей испорченности. Интересно, интересно. Кажется, я нашла абсолютный эквивалент, по которому человек может определить для себя, какой же он на самом деле. Значит так, надо вспомнить всех моих знакомых и проанализировать мое отношение…
– Марго-о-о! Ты где?
Я испуганно вздрогнула. Братец возник из ниоткуда и в самый неподходящий момент.
– Привет, Владик, я в большой комнате.
– Привет, сестричка. Смотри, что я тебе привез, – и Влад вытащил из полиэтиленового пакета нечто маленькое и пушистое. Оно безвольно повисло в его руке, поджав куцый хвостик и жалобно лупая блестящими глазенками.
– Что это? – холодно поинтересовалась я.
Ведь Влад знает, что зверье мне нравиться только в виде открыток на стене или плюшевых подушек на диване!
– Это? Это щенок. А может, котенок. Я не очень в этом разбираюсь. В общем, я сегодня из дома вышел, а оно у подъезда сидит и плачет. Какая-то сволочь этакого крохотного зверенка выбросила на мороз… Я его попытался у коллег пристроить, но у них всех уже есть или кошки или собаки. И тут я вспомнил о тебе…
– Спасибо, дорогой. Но что я с ним буду делать?
– Как что? Растить, холить и нежить. У тебя ведь никого нет: ни пса, ни кота, ни мужа. Вот я и решил тебе помочь…
– Ох, братик, какой же ты заботливый! Мне кажется, я должна поблагодарить тебя хотя бы за то, что ты не начал заботиться обо мне с мужа.
– Да? А он тебе нужен?
– Нет, так же, как, впрочем, и щенок с котенком.
– Но щенок (или котенок?) у тебя уже есть, – и он поставил звереныша на пол, махнул мне рукой и выскочил за дверь.
Обычное Владиково поведение: сделать, не подумав, и быстрее убежать… И что мне с этим заморышем делать? И кто он (или она) – кот или пес? Вот возьму сейчас это за шкирку и выкину на улицу! Нет, не могу. Если я это сделаю, то обо мне можно будет сказать не только какая же я гадина, но и тем самым словом, которым Влад назвал нелюдя, выбросившего эту малютку на мороз. Ладно, придется оставить. Но кто оно?
Я взяла лохматый комочек в руки и стала разглядывать. Круглые глаза мутно-синего цвета, мягкая шерсть, коротенький хвостик, плоская мордочка. Нет, моих познаний в звероводстве не хватает даже на то, чтобы определить его породу, не то что пол. Или пол я все-таки могу определить?
Я повернула малыша пузом кверху. Под хвостом угадывались два маленьких комочка. Значит, мальчик. Я поставила зверенка себе на ладонь. Чтобы удержаться, он запустил белые прозрачные коготки мне под кожу. Котенок! Я точно знаю, что когти в такой ситуации используют кошки. Слава богу! Значит, не нужно будет просыпаться по утрам, чтобы выгуливать это сокровище.
Я пошла на кухню, достала из холодильника пакет молока и налила его в блюдце. Потом поставила угощение перед котенком. Несмышленыш пару секунд покачался на своих слабых ножках, а потом пополз ко мне.
– Эй, дружище, ты что, молоко не любишь?
Котенок меланхолично двигался к моим ногам. Что же делать? Похоже, он не умеет пить из блюдца. Надо кому-то позвонить. Кажется, у Севы есть кошка. Во всяком случае, я видела у него на кухне миску, сильно похожую на кошачью.
– Севочка, привет!
– О-о-о, Риточка, ушам своим не верю, что за форс-мажор у тебя случился?
– Мой брат подарил мне кота. А может, пса. Но я думаю, что это кот. И он не умеет пить из блюдца.
Севочка радостно загыгыкал. Я нажала на мобильнике кнопку отбоя. А потом вообще его выключила. Пусть только попробует еще хоть раз позвонить мне, шут гороховый. Мало ему не будет…
Но что же делать с котом? Пушистый комочек настойчиво ползал за мной по кухне и жалобно пищал. Я поднапрягла память и припомнила, что в любимой моей книжке про львицу Кинули для кормления использовалась детская соска. Хорошая идея. Я засобиралась в аптеку, но вовремя сообразила, что в рот котенка детская соска не влезет. Опять неудача. А котенок пищал все истошнее. Может, позвонить родителям? Нет, это уж слишком. Бросаться по каждому пустячному поводу за помощью к предкам – это тот самый инфантилизм, в котором меня обвиняет Костя, сын маминого мужа. Надо самой найти выход.
Я взяла кота на руки и уселась в комнате на диване. Звереныш тут же нашел мой мизинец и начал его сосать…
Эврика! Я знаю, что делать. Засунув малыша в карман кофты, я пошла на кухню и достала из шкафчика пипетку. Отодрав резиновый колпачок, наполнила молоком маленькую бутылочку от таблеток и надела на нее колпачок от пипетки, отрезав у него самый верх. После чего вынула кота из кармана и сунула ему в рот микро-рожок.
Бутылочку пришлось наполнять раз двадцать, пока этот обжора не заснул у меня на руках. К этому времени я уже вдоволь наигралась в дочки-матери и мечтала поскорее лечь в кроватку. Слава богу, что у нас с Толиком не завелись дети. Мамаша из меня вышла бы еще хуже, чем моя. Забота о ближнем отнимает у меня все силы. Я чувствую себя выжатым до последней капли лимоном, который годен только для помойного ведра. Вот Любочка… Да, а я сегодня с ней поругалась… И зачем мне было критиковать ее Пашку? Ну какое мне дело, что между ними происходит? Летом я думала, что моя сестрица по уши влюблена в Станислава Алексеевича. Осенью пришлось признать, что я ошибалась. Истинным властителем ее чувств был не героический милиционер, а рядовой менеджер из ее конторы. И ко мне в Матрешкино она сбежала для того, чтобы помучить милого. Он ей под окнами ее городской квартиры серенады пел, а она мне варенье в это время варила… Да, варенье-то у нее вкусное получилось. Жаль, уже все съедено…
