Солнечный свет заставил Гримунда очнуться. Он сел, протёр глаза. Кривая улыбка появилась на его лице.
– Два года прошло, а ты всё протираешь оба глаза, Гримунд, – сказал он, обращаясь к себе. – Мог бы и привыкнуть, что уже не надо.
После этих горьких слов он привычно провёл рукой по лицу. Половина лица была изуродована шрамом, оставленным подошвой железного сапога, который, помимо прочего, выбил ему глаз.
– Я скучаю по тебе, – с досадой произнес Гримунд, касаясь изувеченного места. – Мне не хватает тебя, мой любимый правый глаз.
Ему было пятнадцать лет, когда к ним в деревню приезжал Хелмут фон Вебер для набора рекрутов в войска. Большое событие для всей деревни и честь для родителей, чьи дети будут лично отобраны самим фон Вебером! Служба в почётном полку сулила подросткам привилегии, которые крестьянская жизнь им подарить не могла. Вебер внедрил эту традицию давно, на следующий год после получения поместья. Люди отвлекались от своих бед для подготовки сыновей в новобранцы. А для обеспечения им привилегий не приходилось прилагать усилий, рекруты сами возвышали себя над другими и старались с большим рвением, благодаря чему достигали лучших результатов. Хитрый план оправдал себя.
В тот солнечный день Вебер выехал с несколькими рыцарями для выбора рекрутов. Все мальчишки возрастом от двенадцати до пятнадцати лет стояли в шеренге. Для Гримунда это был последний шанс, но родители понимали, что его вряд ли выберут. Их сын был слишком нетерпелив и вспыльчив, на службе это не поощрялось. Заносчивый мальчик без выдающихся способностей ленился и всегда полагался на других. Все поручения он выполнял плохо, надеясь, что кто-то исправит за ним. Ему не хватало целеустремленности.
Настал торжественный момент. Хелмут фон Вебер, спешившись, шагал мимо мальчишек, рыцари шли позади него. Но вот несчастье, на пути Вебера чья-то собака навалила кучу. Барон так увлечённо всматривался в возможных новобранцев, что не заметил, как его нога в начищенном доспехе угодила точь-в-точь в неудачный сюрприз. Гримунд стоял рядом, улыбка расплылась по его лицу. Один из рыцарей заметил это. Резко развернувшись, он приблизился к наглецу и тыльной стороной ладони отправил мальчишку наземь. Грим едва успел поднять голову, как беспощадный удар сапога в лицо вмял его в мостовую. Мальчик провалился в небытие.
Блеяние овец отвлекло Гримунда от воспоминаний.
– Куда собрались?! – Закричал он стаду. Свистнув собаке, Эйру, он рванул за уходящими овцами. Эйр обходил стадо с другой стороны. Потратив несколько минут, они смогли вернуть беглянок на поляну.
– Ишь вы, удрать от меня решили. Я слишком хорошо за вами слежу, глупые овцы.
Закончив гонять овец, он вернулся к заброшенному колодцу, присел, упершись спиной в нагретые солнцем камни, и вновь предался воспоминаниям.
После удара он очнулся лишь через два дня. Долго не мог прийти в себя от боли и от того, что второй глаз не открывался. Он закричал, если этот звук можно назвать криком. Было больше похоже на шипение, иссохшее горло не смогло выдать большее. Услышав шум, в комнату вошёл местный лекарь.
– Наконец-то ты пришел в себя. Не вставай, тебе нужен покой.
– Что со мной?
– Ты разве не помнишь? Тебя избил сир Грегор, он…
– Значит, это был не сон? – с удивлением спросил Гримунд и потянулся рукой к глазу.
– Я бы тебе не советовал его трогать, мой мальчик. Я слепил всё как мог, а я не лучший умелец в собирании лиц. Соболезную.
Грим остановил движение руки, но всё же осторожно прикоснулся к щеке, ощутив начало шрама, сшитого кое-как.
– Могу я на это хотя бы взглянуть? – сказал он с жалостью в голосе.
Лекарь подсел к нему на кровать.
– Грим, дружище, ложись спать. Тебе нужен покой. А пока ты будешь спать, я позову твою семью. Договорились?
– Воды, я хочу пить, – опомнившись, попросил он, желая ощупать лицо, с ужасом осознавая, что с ним произошло.
– Сейчас, конечно, принесу травяной отвар, он будет тебе полезнее, – с этими словами лекарь скрылся в другой комнате.
Гримунд же изучал последствия удара, аккуратно касаясь кожи кончиками пальцев. С каждым ощупанным миллиметром он ужасался ещё больше. Он не отделался просто шрамом, часть его лица была буквально сплющена, лоб и скула – изуродованы. Он убрал руку, услышав, что лекарь возвращается.
– Вот, выпей, – сказал целитель, протягивая сосуд с зеленой жидкостью, которая пахла болотом.
– Что это? – с отвращением отозвался Грим.
– Отвар из целебных трав, пей, тебе необходимо его выпить, – лекарь настойчиво подносил сосуд ко рту Гримунда, и мальчику пришлось начать пить. Гримунд обрадовался, обнаружив, что отвар не настолько ужасен на вкус, как на запах. Выпив половину, он поперхнулся и стал отодвигать руку лекаря. Целитель поставил чашу на стол рядом с кроватью.
– Оставлю это тут. Ложись спать, а будешь просыпаться – так пей отвар. Тебе он очень полезен.
Лекарь кивнул и скрылся в соседней комнате. Грим порадовался уходу спасителя: мальчик всё выискивал, в чём можно увидеть своё отражение. Он пытался как следует осмотреть комнату, но сил хватило ненадолго, и он сам не заметил, как уснул.
В этот раз от воспоминаний его отвлек лай его собаки. Он приподнялся и осмотрел стадо.
– Всё в порядке, у тебя хороший пес, он всё сделает, – Эйр был отличным пастухом, воспитанным с детства. Он точно знал своё дело, возвращал овец в стадо легко и быстро, бежал рядом с овцами и клацал зубами у их ног, успокоившись лишь тогда, когда собирал всё стадо в кучу.
– Молодец, Эйр! – Грим встал и потянулся во весь рост. – Пора размяться, мальчик, а то замечтался!
Сказав это, Гримунд ещё раз потянулся и побежал вокруг стада. Это была полуденная пробежка перед перекусом, он делал её каждый день, вне зависимости от того, сколько приходилось бегать до этого. Сделав круг вокруг стада, он пытался высмотреть возможную пропажу. Он подозвал собаку и побежал под дерево, в тенёк, где лежал его обед. Подойдя к одинокому дереву, которое он помнил всю жизнь, взобравшись на несколько веток, Грим отыскал свой обед. Великий дуб! Так они звали его в детстве. Воспоминания о юности снова всплыли в голове пастуха.
Они четверо часто собирались у него: Грим, Томас, Хорст и Урсула. Друзья играли под деревом, лазали по крепким ветвям и, конечно же, дрались за сердце Урсулы. Хоть драки и были шуточными и она не воспринимала их всерьёз, они втроём бились до крови. Поначалу Грим не придавал значения, что вне зависимости от исхода боя Урсула ухаживала именно за ним. И он не понимал, к чему это, пока Томас в гневе не высказался, что Грим нечестно заполучил Урсулу. А после криков была драка, в которой Грим проиграл и, весь избитый, поплелся к дубу. Сидя под величавым и безразличным к происходящему вокруг деревом, он и сам стал безразличен ко всему. Потому и не услышал тихих шагов.
