– Ты веришь в сказки? – спросил меня шестилетний внук.
– Да, конечно, дорогой, – мягко улыбнулась ему, – если в них не верить, то не стоит и мечтать.
Ванюша о чём-то задумался.
– То есть Илья-Муромец на самом деле сражался с Соловьём-Разбойником, а смерть Кощея на конце иглы? Значит, домик Бабы-Яги действительно стоит на курьих ножках, а щука может исполнить три самых заветных желания?
Его глаза лукаво поблёскивали.
– И ты обязательно поможешь любимому богатырю победить злодея.
– Я?! Как?! – малыш практически подпрыгнул от нетерпения и любопытства.
– Глазки закрывай, баю бай… – тихонько пропела в ответ, аккуратно поправляя одеяло.
– Нуу… – внук только хотел заканючить, но всё же сладко зевнул, крепче прижимая к груди любимую игрушку.
– Богатырю нужна помощь, и без тебя ему не справиться, – легонько чмокнула засыпающего малыша в теплую щёчку. – В царстве снов отыщешь меч-кладенец …
– Змею Горынычу не уйти…
С умилением взглянула на спящего внука. Приткнула краешек одеяла и тихо вышла из детской. Безумно хотелось кофе, и я не стала себе в этом отказывать. Хотя, кто пьёт кофе на ночь глядя?
Я пью и это никогда не мешало мне быстро погрузиться в крепкий сон. Родители Вани скоро придут, глянула на массивные напольные часы: половина одиннадцатого ночи, как раз одну чашечку успею выпить в тишине и спокойствии.
Вздохнула, направляя стопы на свою уютную кухоньку. Странное ощущение… давно не чувствовала себя такой уставшей конце дня.
Наполовину пустой чайник показался каким-то неестественно тяжёлым. В груди слева слегка закололо.
«Совсем ты себя не жалеешь, Марь Иванна» – подумала про себя, крепче обхватывая ладонью ручку чайника, стараясь унять боль.
Не люблю врачей. Бесконечное столпотворение в поликлинике, раздражённые старушки, занимающие заветную очередь чуть ли не за несколько часов до начала приёма…
За свои почти шесть десятков лет никогда не жаловалась на проблемы со здоровьем. Даже не помню, когда в последний раз болела простудой. Работа ведущим мастером на заводе, хоть и нелёгкая, но всегда была в радость и, кажется, закалила не только мой характер – любые болячки, будь то обычный насморк или гнойная ангина, просто обходили стороной.
– Сильная женщина, ничего не скажешь, – не удержалась я, хмыкнув вслух.
Тем временем ноющее покалывание усиливалось.
– Да что же это такое, – поставив чайник на плиту, потёрла руку. – И душновато как-то стало, – приоткрыла окно и в помещение тут же влетела ночная прохлада, смешанная с запахами ранней весны. Пара глубоких вздохов, и боль чуть отступила.
– Кажется, я становлюсь чересчур мнительной, – пробормотала под нос, засыпая чайную ложку растворимого кофе в глубокий стакан, – вот выйду на пенсию, тогда и буду проводить всё свое время в больницах при любом чихе, а сейчас некогда болеть.
От яркого кофейного аромата приятно защекотало в носу.
Взглянув на приглушённо горящий фонарь за окном, сделала маленький глоток крепкого терпкого напитка, и зажмурилась от удовольствия.
В этот момент то самое покалывание, о котором я предпочла благополучно «забыть», вдруг молнией пронеслось от центра груди по всему телу, заставляя меня резко согнуться пополам…
Повезло уронить стакан с кофе в раковину. Не дай Бог Ванюшка проснётся и испугается, мелькнула заполошная мысль. Изо рта вместо пронзительного крика вырвался приглушённый стон – мне стоило невероятных душевных и физических сил не заорать.
Пока мозг судорожно пытался понять, что происходит, сердце судорожно колотилось, словно стремясь прорвать грудную клетку насквозь.
По телу побежал липкий холодный пот, грудину сдавливало раскалёнными тисками, а меня всё сильнее накрывала паника. От недостатка кислорода ноги стали ватными, и я попросту рухнула на пол, ударившись плечом о край стола.
Дышать становилось всё сложнее, сознание плыло…
«Неужели я умру?», – панически пронеслось в голове. Страх смерти накрыл с невероятной силой, и без того страдающее сердце ёкнуло особенно сильно. Новая волна жгучей боли накрыла так, что я попросту провалилась в никуда.
***
Я до смерти боюсь темноты. Ещё с самого детства, оказываясь в полумраке, меня накрывала такая паника, что моей маме не оставалось ничего, кроме как оставлять включенным ночник до самого утра.
И вот она тьма – окружает меня плотным коконом, но каково же было моё удивление, что привычный детский страх не спешил приходить. Сердце стучало ровно, спокойно. Никакой сдавливающей боли и нехватки воздуха.
Какое интересное ощущение… На смену панического страха пришёл невероятный покой. Даже моргать было лень. И я попросту закрыла глаза, наслаждаясь необычным состоянием невесомости и спокойствия. Как бы это описать… Казалось, словно тело лежит в невероятно тёплом море, бережно укачивающим тебя на своих безмятежных волнах. Чёрных, как оникс.
«Если это и есть та самая нирвана, то это самое лучшее из чувств».
Впервые не нужно никуда бежать, торопиться, спешить. Жизнь повернула в безмятежное русло, и наконец-то можно спокойно вздохнуть. Ох уж этот глубокий и приятный вздох…
Хотелось прощупать под рёбрами слева – всё ли с сердцем в порядке? Но апатия поглотила меня с такой силой, что поднимать руку попросту не хотелось.
«А я сейчас стою или лежу?» – подумалось вдруг.
Пока мозг лениво пытался определить местоположение в пространстве, в окружающей меня кромешной темноте промелькнуло что-то светлое. Даже сквозь плотно прикрытые веки я ощутила свет.
С неохотой разлепила веки и уставилась на маленькое белое пятнышко.
Сначала крошечное, едва заметное оно с каждой секундой становилось всё больше, доставляя изрядный дискомфорт моим отвыкшим от яркого света глазам. И, что интересно, снова закрыть глаза я не смогла, как ни пыталась.
Но долго мучиться не пришлось: маленькая точка впереди превратилась в кусочек неба, такое прекрасное, без единого облачка – эта картина сильно выбивалась из окружающего меня густо-чёрного «ничто».
«Интересно, а всё же что там?»
Стоило мысленно задать себе этот вопрос, как невидимая сила подхватила меня, и уже спустя долю секунды я оказалась на широкой тропе, с густо росшей на ней изумрудной травой.
Оторвав взор от травы под ногами, тут же заметила шедших мимо меня людей. И было их так много, что я шокировано замерла.
Совсем маленькие дети, подростки, взрослые и совсем уже старики – все они шли куда-то вперёд по давно протоптанному пути. Оглянулась назад и снова обалдела: казалось, этой живой веренице нет ни конца, ни края.
Все они шли молча, глядя только перед собой.
Долго стоять мне не позволила ситуация: толпа шла достаточно плотно и мне волей-неволей пришлось сделать шаг, затем второй в ту же сторону, куда все они столь целенаправленно двигались. Конечно, я могла спокойно плыть по течению, став частью этой странной процессии, но шальная мысль, откуда они все идут? не давала мне покоя. В этом вся я – не привыкшая плыть по течению и следовать уже проложенным кем-то маршрутом, но всегда прокладывающую свою собственную дорогу.
