Я его не люблю…
Сидя в своем холодном доме, я, наконец-то, честно призналась себе в этом.
От правды душа заныла еще больше. Боль, отчаяние, потеря веры в нас, веры в себя.
Куда все уходит?
Почему я больше не вижу в его глазах огня?
Почему его руки стали такими холодными?
Почему это снова произошло со мной?
Куда уходит любовь?
Неужели мы не в силах её удержать?
У меня накопился миллион вопросов к себе. Я почувствовала, что впереди меня ждет мучительная борьба, в поиске ответов.
В 26 лет, я впервые решилась быть честной, в своих чувствах. Книга, которую вы держите перед собой – это откровенный монолог. Она стала возможностью осознать все то, что происходит в моей жизни.
Это попытка ответить на вопрос себе и всем, кто хоть раз в жизни познал и потерял любовь, – куда уходит чувство?
Многие скажут: «Любовь уходит и все, ведь это жизнь… Она не бывает вечной и живет всего три года». Что только не придумывают люди, чтобы оправдать себя, и не думать о причинах происходящего.
Мы с легкостью меняем одного партнера на другого, забываем, не подпускаем людей близко, или накапливаем обиды. В какой-то момент, мы перестаем что-либо чувствовать, и двигаемся по жизни, не ощущая ее вкусов.
Мы бежим, не оглядываясь, не пытаясь осознать. Избегаем самого важного разговора в нашей жизни: разговора с собой.
Если решиться, то вы никогда снова не будете переживать боль от ухода любви.
Любовь не уходит – уходят люди, после соприкосновения с которыми, мы никогда не станем прежними. Любовь всегда остается внутри нас. Она помогает заново встать, когда кажется, что небо обрушилось и придавило нас своим весом. Она накладывает повязки, унимает боль и даже регенерирует наши души.
Любовь дает нам силы, чтобы заново научиться дышать, видеть, испытывать радость и открывать себя миру. Стоит только захотеть, и вы сможете впустить в себя свежий воздух.
Чувство не уходит – мы сами прогоняем его из наших жизней, но оно снова возвращается, уже в другом человеке, в другой душе. Нам нужна мудрость, чтобы принять его, забыть о прошлом и двигаться дальше.
С раннего детства, окружающая меня действительность вызывала во мне протест.
Я родилась в несчастной семье. Моя мама вышла замуж в 36 лет. Мой отец – человек, который сдался. Он ушел в себя, и ему было хорошо, когда алкогольный градус повышался в его организме. Он выплескивал все свои обиды и злость на нас. Почти все мое детство – бесконечные скандалы, которые, нередко, сопровождались побоями. Когда он был трезв, то погружался в чтение и забывал о нашем существовании, но, и, в такие дни, нам было не спокойно. Ощущение надвигающейся грозы никогда не покидало наш дом в трущобах Молдаванки. Этот страх проник в меня так глубоко, что стал частью меня. Так было до тех пор, пока я не находила себе укрытие в новом защитнике. Укрытие было вовсе не в нём, но я еще об этом не знала. Я о многом еще даже и не догадывалась.
У меня есть старший брат. Мама любила нас и тяжело работала, чтобы прокормить и дать нам образование.
Мама всегда говорила мне, что я должна терпеть и молчать. Она научилась подавлять свой гнев и мириться с такой жизнью. Я – нет. Я не молчала.
Я, всячески, боролась с нависшей надо мной темнотой. Я не желала принимать её. Я борюсь с ней, до сих пор.
Единственным моим утешением было придумывание своего мира, куда можно была сбежать от ужаса и укрыться, хоть на некоторое время. Здесь я спасалась от боли и страха.
_____
Непреодолимое желание сбежать: когда оно появилось у меня впервые?
В первом классе, я сбежала домой к своей однокласснице, после уроков. Мы мило проводили время, позабыв обо всем на свете. Нам было весело и беззаботно. Я ощутила тогда приятное чувство невесомости. Это была свобода от напряжения и домашних скандалов. Свобода поступать так, как хочешь.
Такое чувство беззаботности можно ощутить лишь один раз, в самом раннем детстве, когда еще не пришло осознание того, что за все свои поступки необходимо нести ответственность. Мы придумали свой детский мир, куда был запрещен вход взрослым, но так не могло продолжаться вечно.
В то время, когда мы играли и радовались жизни, моя мама вместе с учительницей младших классов разыскивала меня по всей округе, несколько часов. Нет, она меня не ругала, но ощущение того, что за все свои поступки необходимо нести ответственность, придало горечи моему миру детской наивности.
С тех пор, я нахожусь в поиске этого ощущения невесомости. Чувство ответственности, за свою жизнь, было мне не знакомо.
Второй раз я сбежала из детского лагеря, в 14 лет, когда все внутри меня бунтовало против ненавистных правил, которые необходимо было соблюдать. Я сбежала в уютную деревню, где жила моя тётя. Только там я чувствовала себя свободной, преданной только самой себе.
Мое первое воспоминание детства родилось именно здесь. В этой деревне я жила до поступления в школу, а после – проводила все каникулы и выходные дни. Здесь я познала первую дружбу и первое предательство. Самое первое чувство, которое отложилось в моей памяти, из детства, – чувство одиночества.
Мама оставляла нам с братом у старенькой бабушки. Бабушке было не до нас. У нее было много работы в огороде. Целыми днями, я, трехлетний ребенок, была предоставлена сама себе. Я бродила вокруг нашего старого дома и сочиняла песни о маме. Я скучала по ней. Ребенок еще не понимает любви, но уже чувствует тоску от её недостатка. Я ощущала бесконечную потерянность. С того самого времени, я желала избавиться от этой дыры в сердце.
Одиночество – жесткое чувство. Оно сцепило свои жадные щупальца вокруг моего тонкого тела. Оно не хотело отпускать меня на свободу и позволить быть счастливой рядом с кем-то.
Когда мне было лет 8, то я стыдилась идти гулять с семьей, потому что знала, что будет скандал. Меня оставляли одну в коридоре и я, молча, предавалась своему одиночеству. Уже тогда я стала ненавидеть это чувство, которое отравляет людям жизнь.
В школе у меня не было друзей, с которыми я могла бы провести выходные. Я училась в школе-пансионате, где мы проводили целые недели, не выходя за пределы территории. В выходные дни, я гуляла одна, по центральным улицам города, погружаясь в свои юные мечты.
В свои 26 лет, я все также сидела в темном коридоре родительского дома. За стеной слышался шум соседей, а в помещение врывался едкий дым сигарет отца. Я сидела в кресле, с книгой Германа Гессе «Игра в бисер», блокнотом для записей, ручкой и пачкой сигарет. Я просидела так почти все вечера того лета и осени, пока не начались морозы. Там, в этом сыром месте, я была близка к тому, чтобы смириться.
