Телефонная трубка хрипло вздохнула. Маруся узнала этот полный скорби вздох своей соседки. Они дружили много лет, и Наташа всегда так вздыхала, когда предавалась отчаянию.
Опыт долгой дружбы подсказывал Марусе, что сердце Наташи в очередной раз разбито каким-то не оправдавшим надежд вероломным возлюбленным. Но сегодня она и сама чувствовала себя неважно и решила попробовать притвориться мертвой, а потому молчала.
– Алло-о… – нетерпеливо взывала Наташа. – Что случилось, Марусенька, ало!
– День был трудный, – призналась подруга, почти не надеясь на понимание. – Хочу лечь пораньше… У тебя-то что? – смирившись, поинтересовалась наконец.
– Сейчас поднимусь и все тебе расскажу, – взрыднула соседка.
Через минуту она появилась в дверях, прижимая к худенькой груди бутылку водки и глядя в самую душу Маруси огромными несчастными глазами.
– Вот и все, – сообщила с порога, не обращая внимания на созданный ею сквозняк. – Все! Он улетел. В Англию свою долбаную.
– Кто? Почему в Англию… Закрой дверь-то, дует!
– Кто-кто?.. – проворчала Наташа, проходя на кухню. – Дэвид улетел.
– Так он ведь и собирался… Ты ж говорила…
– Мало ли что говорила! Как он мог?!
Наташа работала учителем английского языка в одной очень приличной гимназии. И теперь в сто пятый и, вероятно, не последний раз рассказала Марусе историю своего знакомства с англичанином Дэвидом. Про то, как привезла учеников в Сочи на международный юношеский семинар, а он там был инструктором английской группы.
– Что теперь делать? – жалобно заскулила она тоненьким голоском. – Такой был лапочка… Давай, что ль, выпьем, Марусенька! Ведь не первого проводила – дай бог и не последний.
– Вот это другое дело, Натик! – согласилась подружка, взмахивая рюмкой. – А то плакать! Сколько их уже отвалило, а ты все как в первый раз.
– Да-а, знаешь, как оби-и-идно… – всплакнула все же Наташа.
– Зайка моя бедная, – посочувствовала наконец Маруся. И это немножко утешило подружку.
– И не говори… – сказала она. – Ну, а у тебя-то что? Как дела на работе? Как семья?
Марусе неудобно было признаваться, что все хорошо, когда у Наташки такое горе.
– Миш, – жалобно закричала она в комнату, ища поддержки у мужа. – Поди сюда!
– Ой, Наташа! – обрадовался сынок Маруси и Миши, показываясь с папой в кухне. – Давай ты как будто на пожарной машине едешь.
Но Наташа не хотела разъезжать на пожарной машине, а хотела жаловаться на Дэвида, надеясь обрести в лице Миши нового отзывчивого слушателя.
– Мишань, у меня все плохо, – сообщила горестно.
– Ты прям как маленькая, – добродушно укорил Миша, предупреждая начинающийся поток новых всхлипов, и не совсем уверенно добавил: – Не горюй, все ведь, в сущности, к лучшему.
– А такие маленькие не бывают, – строго пресек непорядок пятилетний Коля.
Наташа улыбнулась сквозь слезы – она любила детей, и Маруськин мальчик всегда ее смешил и умилял.
– Что же я, по-твоему, – не маленькая, что ли?
– Не маленькая! – решительно подтвердил ребенок.
– А сколько же мне лет?
Коля озадаченно склонил голову набок и, чуть подумав, без всякого снисхождения вывел кокетку на чистую воду.
– Точно не знаю, – сощурился подозрительно, – но шесть тебе уже было!
Наташа так и покатилась со смеху, однако, вспомнив о свежей потере, опять начала поскуливать.
– Миш, а от меня любовник сбежал, – поведала печально, накручивая на пальцы скатерть. – Такой свинюга!
– Любовник? – заинтересовался Коля.
– Ай-ай-ай, надо же! – бегло посочувствовал Миша, торопливо уводя сына с кухни.
– Ну кто он после этого? – не успокаивалась Наташа. – Разве можно так с человеком?
– Да… Но с другой стороны, он ведь тебе ничего не обещал, – кротко напомнила Маруся.
– Что значит – не обещал! – возмутилась подружка. – А ухаживания? Какие слова говорил! А секс – не обещание? Не мог же он не знать, чего я жду от этих отношений!
– Господи! Откуда? – воскликнула Маруся.
– Но это же понятно! – всплеснула руками Наташа.
– Совсем не обязательно, – возразила Маруся. – У тебя свое – у него свое. Он, скорее всего, и не задумывался, чего ты там ждешь.
– Да как ты можешь такое говорить! – опять задохнулась от возмущения оскорбленная соседка. – Ты что – на его стороне?!
– Конечно нет! Но ты бы и сама могла уже заметить, что мужчины гораздо реже имеют какие-то перспективные планы на девушек, за которыми ухаживают и с которыми спят. Просто потому, что часто постель и есть цель их ухаживания.
– А почему тогда не сказать сразу: так, мол, и так, мне только переспать?
– Да потому что тогда у него ничего не получится. Ты бы вот согласилась просто спать с Дэвидом, если бы он тебя сразу предупредил?
– Естественно, нет!
– Ну почему же – естественно? – пробормотала Маруся. – Постель вполне может быть и целью девушки тоже… Но не в твоем случае! Ты ведь хочешь серьезных отношений и со всеми своими мужчинами сходишься как раз для этого. И если тебя предупредить, что серьез не планируется, ты сразу соскочишь. То есть его цель не будет достигнута.
– Но это же обман! – изумленно округлила глаза Наташа. – Сама говоришь, он скрывает правду, исключительно чтобы добиться секса.
– Обман, – согласилась Маруся.
– И это, по-твоему, нормально?!
– По-моему – нет. А для многих мужчин – нормально.
– И как же мне тогда быть?! – вскрикнула Наташа, брызгая слезами.
– Нат, ну что ты… Ну хрен с ним, с этим Дэвидом. Получше найдешь.
– Да где?! Видишь, ничего у меня не получается. А тут еще ты с твоими разъяснениями…
– Ну не плачь. Все. Будет с него. Много чести – плакать по какому-то английскому проходимцу… Он еще сам пожалеет. Сто раз еще пожалеет!
Она гладила Наташу по голове, утешая. Подружка вздохнула, успокаиваясь.
– Ну давай тогда выпьем за женскую долю, – предложила, хозяйственно осматривая стол и приглядываясь к закуске.
– Давай, – одобрила Маруся.
– Хотя она у нас с тобой разная, – добавила Наташа, строго взглянув.
– Разная, – не стала спорить Маруся.
– Тебе хорошо… – вздохнула Наташа.
И они выпили за долю. Потом за мужчин. Потом за женщин… Потом Маруся достала еще бутылку.
В общем, когда в кухню заглянул Миша, только что уложивший Колю, девочки уже напились как дураки на поминках. Миша только присвистнул и предложил расходиться по постелям. Но они зашикали на него и прогнали, чтоб не мешал душевной вечеринке. К этому моменту обе обливались пьяными слезами под сентиментальную музыку…
А утром, как водится, явилось похмельное пробуждение. «Силы небесные, – слабо взвизгнула первая же едва оформившаяся мысль в больной голове Маруси, – это ж надо так набраться!» Она с чувством стыда и раскаяния покосилась на спящего рядом мужа, так и не принявшего участия во вчерашней попойке, вспомнила, как он пытался вмешаться, и дала себе слово почаще прислушиваться к Мишкиному мнению…
