Ожидая ответа, мужчина бесстрастно проследил за моим неохотным возвращением. Посмотрев на вычерченные каллиграфическом подчерком цифры, я невольно приоткрыла рот:
– Полмиллиарда?! – едва слышно прошептала губами. Я была готова услышать от него сумму, превышающую стоимость моего ресторана в три, в четыре, а то и в пять раз, но никак не ожидала такого баснословного подсчета, больше похожего на приговор. Едва обескураженно не упав в мягкое кресло, недоуменно покачала головой: – Это... – пытаясь подобрать слова, тихо произнесла я, – это…
– Это сумма двадцати пяти процентов акций «Траст» плюс процент от выигранной суммы, отданный казино. Ну, и конечно, моя собственная выгода тоже не будет упущена, – твердо заключил Дмитрий, прерывая мою невнятную речь. – Как видите, хоть я и не джентльмен, но все же готов простить вам этот долг за весьма определенную сумму.
– Но такая сумма… Я даже не знаю, сколько времени мне потребуется насобирать все это…
Сочувственно покачав головой, Глебов вновь отклонился на спинку кресла:
– А вот со временем у меня беда, – уныло усмехнувшись, известил он. – Ваш окончательный ответ меня интересует ровно до семи вечера сегодняшнего дня. Если к тому времени вы не согласитесь на мое первое предложение, а также не предпримете ничего относительно второго, то мне остается лишь третий вариант. А именно – раскрыть карты вашему драгоценному отцу, – поднявшись с кресла, кареглазый брюнет не спеша обошел стол и, встав за моей спиной, наклонился к уху, продолжив свою дальнейшую речь тихим шепотом: – Но, учитывая то, что вы зарезервировали номер в этой гостинице под чужой фамилией и пришли сюда совершенно одна, то смею предположить, третий вариант вас не особо устраивает.
Пронзенная волной мелких мурашек, я болезненно сглотнула подступивший к горлу ком. Господи, ну почему этот мужчина действовал на меня таким образом?
Совершенно не представляя, как смогу собрать за такой короткий срок столь неимоверную сумму, я все же согласно кивнула головой:
– Я найду деньги.
Теплый бриз нежно овевал мою фигуру. Он игриво трепал отливающие золотом волосы, позволяя непослушным локонам свободно развеваться на ветру. Ласкал гладкую кожу, бесстыдно пробираясь сквозь легкие складки длинного бирюзового платья, словно пылкие руки невидимого любовника. Завороженная прекрасным июньским вечером, я, задумавшись, облокотилась локтями о массивные резные перила широкого балкона, незатейливо вертя в руках хрупкий цветок белой лилии.
Пожалуй, в моей жизни не было момента столь спокойного и равномерного, чем сейчас. Вдохнув полной грудью воздух гостеприимного Питера, я счастливо улыбнулась. За годы, прожитые вдали от родины, я так и не смогла полюбить Штаты. Объездив всю страну, побывав чуть ли не в каждой ее окраине, всегда невольно вспоминала свой родной город, куда меня так непрестанно тянуло год за годом. И вот я снова здесь. Дома. В России.
Принюхавшись к тонкому аромату любимых цветов, невольно подумала о высоком зеленоглазом брюнете, с которым я встречалась уже год. Невзирая на не слишком большое одобрение своей родни, я все же остановила выбор на Давиде, чьи предпочтения к жизни были по большей степени сравнительно схожи с моими собственными. Давид так же, как и я, любил красивую жизнь: дорогие автомобили, услуги дизайнеров и дорогих бутиков. Единственный его недостаток заключался в излишней тяге к труду. Он был трудоголиком до мозга и костей, не привыкшим к чрезмерному веселью. Однако самым главным достоинством Давида Гисса, несомненно, являлась его абсолютная покорность передо мной. Он с легкостью следовал всем моим указаниям и за весь совместный год ни разу не посмел сказать хоть что-то против моей воли, а также всегда относился ко мне с особой вежливостью и вниманием. И пусть в глубине души я прекрасно понимала, что вся эта выраженная покладистость зависит лишь от моего социального статуса, но все же никогда не искала с ним страстных отношений, от которых бы в моих венах вскипала кровь, голова шла кругом, а бессвязные мысли заставляли бы затуманенное сознание сделать нечто из ряда вон выходящее. Я сторонилась таких отношений. И не напрасно.
Моя мать была очень страстной, темпераментной женщиной, которую всегда интересовали лишь собственные чувства, лишь собственные удовольствия. Она любила себя настолько, что вполне могла убить собственную дочь, лишь бы сбежать от тягостного бремени покорной жены и заботливой матери, лишь бы вновь окунуться в страстную сеть былых приключений, который, кстати, и привели ее в конечном счете к ранней смерти.
Нет. Меня вполне устраивал свой путь, тихие волны которого равномерно несли по давно спланированному жизненному сценарию. Мне даже нравились спокойные отношения с Давидом. С ним было легко и умиротворенно. И я постараюсь сделать все, лишь бы навсегда остаться такой же, какая сейчас.
Однако, словно не согласный с моими мыслями, теплый ветерок насмешливо нашептывал о том, что во мне течет кровь моей матери, о том, что я владею таким же буйным темпераментом, такой же ослепительной страстью к жизни и пылким влечением к ненормальной любви. Коварно соблазнял авантюрными приключениями и роковым желанием...
– Нет, я не допущу, чтобы какой-то смазливый щенок увел многомиллионную компанию прямо из-под моего носа! – раздался за спиной грозный голос Мирона Аверина.
Резко выведенная из своих мыслей, я невольно вздрогнула, поспешно оборачиваясь к широким балконным дверям, сквозь которые виднелась фигура выходящего из кабинета отца.
– Мирон, не думаю, что тебе стоит беспокоиться, – проговорил следующий по пятам за своим боссом темноволосый мужчина,
– Глебов-младший едва вступил на пост своего отца. Он тебе не угроза.
– Вот именно, этот надменный ублюдок даже не хочет дождаться, когда его отец перейдет в мир иной, а уже с важным видом занял его место, да и к тому же, у него хватает наглости указывать мне как вести дела!
– И, тем не менее, мальчишка – новичок в этом деле. Он нам не соперник, – вновь продолжил свою речь собеседник.
Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, отец едва не столкнулся нос к носу со своим подчиненным.
– Вот тут ты ошибаешься, Альберт. Этот мальчишка пять лет стоял в тени своего отца. За его спиной! Все эти годы он впитывал информацию, словно губка, вбирающая в свои поры живительную влагу. Я чувствую, этот парень далеко не дурак! – словно окунаясь глубоко в себя, взгляд отца слегка затуманился. Однако уже через секунду он сузил глаза, в ярости сжимая кулаки. – И он такой же редкостный сукин сын, как и его отец!
Выйдя из сумрачной тени июньского вечера, я легким движением руки развела в стороны прозрачные занавески арочного прохода, во всей красе представ перед отцом.
