… семь ступенек в полной темноте, нижняя скрепит, ее надо перепрыгнуть. Окно, Луна почти полная, хорошо освещает пролет. Еще двенадцать ступенек в ее свете и снова десять в полной темноте… Холодный каменный пол коридора, шершавая кладка, кольцо в стене, и, наконец, погашенный факел. Теперь семь шагов влево, ведро с золой и ключ, спрятанный под ним. Ниша, фальшивая стена и маленькая дверца за ней… Теперь можно не сдерживать свое нетерпение, тем более что заветная цель уже совсем рядом, всего в нескольких метрах… Вот она, сидит на цепи, со обмотанными мешковиной крыльями. Так же как вчера, как неделю, и месяц назад.
Кузнец с силой потянул за цепи и поставил пленницу на ноги. Она не брыкалась особо. Дернулась, когда он взялся за цепь ошейника, которая была пропущена через дыру в треснувшей наковальне, накрытой все той же, сложенной втрое мешковиной. Когда цепь натянулась, ошейник звякнул о металл и чуть ослаб. Теперь она стояла головой вниз упираясь руками в грубую ткань, лишенная возможности двигаться…
Кузнец, был взволнован, его буквально трясло от возбуждения. Он приходил почти каждую ночь, и его всегда трясло. Плененная дева с надеждой глянула на свой меч, стоящий в дальнем углу подвала… Эх, были бы ее руки свободны!
Он облил ее оттопыренный зад водой и обтер его насухо. Мозолистые сильные руки упали на ее бедра, и наспех смазанный топленым жиром член, воткнулся в ее преддверие. Она пыталась молчать, стиснув зубы, но снова не вышло. Когда холодный живот приткнулся к ее ягодицам, она вскрикнула. Казалось, граненая кованная болванка, вгоняемая тяжелым молотом, засела в ее нутре. Кузнец всегда входил в нее резко, с заметным усилием, заставляя прогнуться на встречу и впустить еще глубже. Было мерзко и дикая злоба раздирала сознание от бессилия. Но… природа всегда брала свое. Ее плоть предательски намокала, а потом просто текла и текла, позволяя этому скоту долбить ее остервенело…. И длилось это часами. Долгими и мучительными… для ее воли.
А самое противное было в том, что она опустошалась. Крича и содрогаясь. Бурно… неистово… как кабацкая девка.
Кузнец устал, но радовался тому, что наконец, добрался до нее сегодня. Терпения кое как хватило до вечера. Он наслаждался каждым мгновением, проведенным в глубинах ее непокорной плоти. Он так долго ждал своего часа. Так долго… что теперь и не верил своему счастью…. С ранней юности ни одна из женщин не отваживалась лечь с ним. Стоило кому-то завидеть его орган… и все старания прахом. Годы… всю юность и отрочество он прожил в дали от мирских радостей, отдаваясь ремеслу всецело. Пока однажды, незнакомый старик в таверне не сказал ему… пока не заронил надежду. И тут, вдруг, такая удача!
Натягивая тугую плоть на свое беспокойное хозяйство, он вспоминал, как столкнулся с ней в поле. Это было за полночь. Крылатая тень беззвучно промелькнула над головой при свете полной луны. Блеснуло острое лезвие, и он едва успел закрыться погнутым плугом, который тащил на себе. Сначала молодой кузнец испугался, но увидев ясный, женский силуэт на фоне синеющего неба – забыл обо всем, движимый только одной целью.
– Гарпия! – прошептал он, не веря своей удаче.
Старик говорил, что телесно, за исключением крыльев и когтистых лап, они такие же как люди. То есть, как женщины! Только заметно больше, сильнее и выносливее. Твари бесстрашные и на редкость пакостные! Хотя о доспехах и оружии он ничего не говорил, безрассудное желание уже крепко засело голове парня. С этого момента он наплевал на все. И на страх, и на осторожность, и на острый клинок в ее руках. Когда гарпия пошла на второй круг, он уже не помнил себя. Отчаянно выпрыгнув ей на встречу, кузнец схватился за меч голыми руками. Пользуясь им как рычагом, он повалил крылатую тварь наземь одним рывком. Что это был за миг! Сердце его ликовало.
Гарпия на мгновение потеряла сознание, но быстро оправилась от удара. Только к ее неописуемому ужасу было уже поздно. Кузнец рывком сорвал перевязь из тонкой кожи, что прикрывала ее промежность. Она отбивалась когтями и хлестала его крылами, оставляя глубокие кровавые раны, но… все было тщетно. Он надругался над ней прямо там, в чистом поле, под взорами тысячи звезд. Надругался над телом, над честью, играючи сломив волю, поверг в смятение и прострацию. Она скребла когтями оземь и пыталась вырываться из его грубых силков… но все продолжалось, как и сейчас. Он вбивал в нее свой граненый жилами кол, надсадно рыча и свирепея. Сама она была выше, в разы сильнее любого из смертных, а еще старше на добрую сотню лет. И легко смогла бы убить наглеца. Но, жизнь безжалостно преподносит свои сюрпризы. Этот ненормальный человек оказался чудовищно силен.
Когда луна пошла на убыль, молодой кузнец спохватился. Выкинул плуг, разорвал мешок, и воспользовавшись замешательством связал ее крылья. Крепко схватил за руки и ноги, взвалил на плечи, словно убитую лань и побежал… Бежал он долго, быстро и без остановки. Очнулась она уже в подвале, в цепях и с ошейником. Вся в его мерзкой крови, мокрой траве и ошметках земли. Он даже не удосужился снять с нее шлем и латы. Только срезал остатки кольчуги с пояса и сковал ноги цепью, зачем-то обмотав бинтами. Она тут же от них избавилась, о чем скоро пожалела. Грубые железки невыносимо натирали ноги.
С этого момента он приходил каждую ночь. Неслышно входил, натягивал цепи и набрасывался на нее без всяких церемоний. Совокуплялся неистово, несколько часов к ряду, как дикий зверь. Наполнял ее чрево своим семенем, и медленно выпадал. Наспех омывал промежность холодной водой, оставлял еду, питье, ослаблял цепи и так же тихо уходил. Она же, опускаясь на трясущиеся колени, отползала в угол и засыпала мертвецким сном, надеясь, что утром этот кошмар кончится.
Кормил он ее на удивление хорошо. Всегда приносил полную корзину. Там были и фрукты, и приготовленное на огне мясо, и молодое вино. Однажды даже принес чашу остывшей крови. Очень кстати… ведь именно этого ей хотелось той проклятой ночью. Пролить много свежей горячей крови. Впрочем, нужды то в этом не было особой. Все ее гордыня! Желание владеть и побеждать… Она забыла о главном, чему ее учили – никогда нельзя недооценивать противника. Друг то или враг. Даже если он слаб, болен или безоружен. В борьбе за жизнь правил нет. Зато, теперь было время подумать об этом. Море времени, и темный подвал… И эти цепи! Боже, как же все чесалось! Как ныли перетянутые крылья и растревоженная промежность. Как больно, неприятно, а главное – дико обидно! Не для этого она рождена, не так должна закончить жизнь!
