Повесть основана на реальных событиях начала 1970-х годов. Научная комиссия Академ-городка Новосибирска объездила большие и малые города Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии, пригласила «способных», «одарённых» мальчишек после седьмого класса средней школы в «технический» класс уникальной физико-математической школы.
Не все «пацаны» прошли отборочный конкурс «Летней школы», испытания учёбой, занятиями в Клубе Юных Техников, самостоятельной жизнью интерната. Некоторых отчислили после первого семестра.
Вернувшимся в обычную жизнь посвящается повесть «Сёма – фымышут», первая часть романа в «письмах самому себе» – «ШКАФ – М».
Неблагодарное это дело писать о современниках. То ли сразу после публикации, то ли через несколько лет приходится расстраиваться, возмущаться, смущаться, негодовать на отзывы и письма, пожелания, нарекания, проклятья читателей, злопыхателей, друзей и знакомых.
«Се ля ви аля плезир», – как-то в 90-х годах прошлого столетия применил неожиданное словосочетание в разговоре с коллегами в Париже. Французов удивила наглая интерпретация русского сценариста. «Такова жизнь похожая на удовольствие» – по-своему трактовал я.
Счастливчик, кто нашёл свое предназначенье и с детства был «упёртым» до конца.
Остаюсь до сих пор последовательным сторонником, назовём это так, «воспитательной теории начальных возможностей»: взрослые должны позволить и помочь ребёнку сначала попытаться стать художником, композитором, писателем, поэтом.
Позвольте маленькому человеку испытать себя в творчестве, получить вдохновение и радость от созданного им самим рисунка, стихотворения, сказки, мелодии на свирели, детской гармошке…
Если к восьмому классу в ребёнке не останется намёков на созидателя «чистого» искусства, тогда уж можно перейти к воспитанию «сотворителя» повседневной рутины.
Перед окончанием средней школы начинайте отвешивать подзатыльники, пихать, подталкивать в спину вредное, ленивое, своенравное дитя дальше, к «высшему образованию», посылайте учиться на юриста, бухгалтера, педагога, инженера… аудитора, «мерчендайзера», «провайдера» и еже с ними. Можно не усложнять жизнь утомительными поездками по городу или стране, пристраивайте любимое чадо на любую, самую формальную специальность в ВУЗ поближе к дому. Главное, как говорится, получить диплом о «высшем», а там уж как судьба, связи и знакомства родителей вывезут, вынесут и пристроят.
Когда по жизни великовозрастное дитя загрустит на скучной, ненавистной работе, растворится в унынии, «утонет», затеряется в массе «офисного планктона», впадёт в депрессию от несправедливых придирок и нагоняев начальства, примется выпивать с друзьями в гаражах, помните, пилюля деградации, распада личности была заложена в детский организм вами, уважаемые родители и прародители, а так же воспитателями ясель и «детсадов», учителями средних, общеобразовательных школ, формалистами – «предметодавателями».
Ещё раз напомню, судьба ребёнка изначально находится в ваших «заботливых» руках, в желании понять, а не «отмахнуться», дорогие родители, слишком занятые собой, эгоистичные, обремененные «бытовухой», семейными и денежными проблемами.
Одна моя хорошая знакомая девочкой мечтала быть балериной и стала известной солисткой столичного театра, работала в Большом театре с Ю. Н. Григоровичем, объездила полмира с гастролями.
В детстве с младшим братиком родители увозили её на лето из пыльного, шумного города в глухую, покинутую жителями деревеньку Жаворонки, ближе к природе. Девочка убегала подальше от сторонних глаз, на пыльной грунтовой дороге выкладывала камешками сцену, за «кулисами» придорожного бурьяна надевала «балетную пачку», шитую из бабушкиного тюля, «пуанты» – носочки с пришитыми пятачками – кружочками картона.
Юная балерина самозабвенно устраивала представления. Её «совершенно» не волновали редкие прохожие, грибники и ягодники. Она их почти не замечала. Но если только чуть-чуть, краешком глаза. Зрителей нельзя ведь игнорировать. Даже в самом раннем детстве.
Будущая солистка «оттачивала исполнительское мастерство» и была увлечена спектаклем, разыгранным среди разноцветья пахучих луговых трав, дремучих лесов, под глубоким небом невероятной чистоты. В полях над Жаворонками в те времена для неё одной изумительно свиристели жаворонки, подыгрывали спектаклю будущей балерины.
Мой товарищ по начальной средней школе стал замечательным художником. Живет и здравствует в Европе. Учителя нашей «среднюхи» ставили двойки – тройки за его абстрактные, «уродливые» творения. Авангардная «мазня» в 1960-х годах прошлого столетия никак не вписывалась в «коммунистическую идеологию» и понятие «соцреализм».
Перед окончанием седьмого класса средней школы, после собеседования в ЦСЮТе, меня пригласили приехать в августе в Летнюю школу Академ-городка на отборочный конкурс ФМШ. На семейном совете решили, мне выпала уникальная возможность продолжить образование в одной из самых перспективных, специализированных, научных школ страны. Не стал перечить, спорить, «со скрипом», но согласился. Начать самостоятельную жизнь в четырнадцать лет показалось заманчивым и увлекательным.
В тайне ото всех, совершил последнюю, на тот момент, отчаянную попытку кинуться с головой в «чистое» творчество и по «блату» поступить в художественное училище. Знакомая моих родителей, тётя Юля преподавала живопись.
За компанию потащил в «художку» Нурика, товарища по играм нашего «аэропортовского» «микрорайона». Меня сразу «отшили», даже «по блату». В «художку» принимали после восьмого класса. Авангардист Нурик переходил в девятый. В приёмной директора ему завили:
– С тройкой по рисованию, молодой человек, в нашем училище вам делать нечего. Идите, исправляйте оценку. На следующий год приходите.
Угрюмый и упрямый, Нурик раскрыл огромную, тяжёлую папку на плечевом ремне, вывалил на стол секретаря сумасшедшую графику, выполненную ученическим пером и чёрной тушью, воздушные акварельные эскизы на листах ватмана, «тяжеловесную», мрачную масляную живопись на кусках картона.
– Хотя бы гляньте! Это же училкина тройка! Она сама рисовать не умеет! – хрипло заявил он. – Но я всё-равно стану художником! Не остановите!
