Я проснулась с первыми лучами солнца, однако не ощутила под боком привычного тепла. Провела ладонью по шершавой простыне, но так никого и не нащупала – постель была пуста. По всей видимости, сестре не удалось сомкнуть глаз, даже когда закончила возиться с праздничным блюдом, которое готовилось раз в год из пророщенной пшеницы и требовало постоянного помешивания. Значит, не помогли и успокаивающие слова, сказанные мной накануне вечером.
Судя по царившей в комнате тишине, нарушаемой лишь редкими посапываниями братьев, Колин сумела выскользнуть из дома незамеченной. Страх перед будущим все же взял над ней верх. Главное, чтобы она не пошла у него на поводу и не сбежала, иначе не оберемся проблем. Но даже столь решительный ее поступок не удивил бы меня, ведь сегодня двадцатое марта – день весеннего равноденствия. Еще пару лет назад и я, и сестра ждали его с нетерпением. Для ауринов, солнечных магов, эта дата всегда имела особое значение: свет наконец-то поборет тьму, прогонит ее с наших земель, пробудит все живое ото сна, наполнит энергией ослабленные после затяжной зимы тела. Однако с тех пор, как обе повзрослели, многое изменилось: вместо веселья и смеха этот день с самого утра был наполнен тревогами и переживаниями. Причина нашего страха таилась в иларгах и связанном с ними отборе. Для сестры он станет первым, для меня – третьим. Ничего, как-нибудь прорвемся…
Холод проник под тонкое колючее одеяло и пытался добраться до костей. Если я не хотела заболеть, то следовало немедленно вставать. Резко поднявшись, свесила ноги с узкой кровати, быстро натянула поверх шерстяных чулок штаны и сразу же вступила в невысокие кожаные сапоги – единственную имеющуюся у меня обувь, которая давным-давно прохудилась и не защищала от слякоти и морозов. Но на новую мне пока не стоило и рассчитывать.
Не тратя попусту ни единой драгоценной секунды, торопливо надела широкую тунику, достала из-под нее худенькую косичку, подпоясалась крученой веревкой, прихватила заплечную сумку, собранную по привычке с вечера, лук, колчан со стрелами и направилась к выходу, стараясь ступать по скрипящим половицам как можно тише. Боялась потревожить сон младших братьев, ведь кто-нибудь из них непременно увязался бы за мной, а мне и так хватало хлопот. Мальчишки теснились друг к другу, поджав под себя ноги. Так было теплее, ведь печь уже почти остыла, в ней даже не тлели угольки, а ночи пока еще заставляли дрожать от холода. Поленья же приходилось экономить – их запасы практически исчерпали себя, тем временем как в карманах гулял ветер.
Зачерпнув в сенях кружку воды из ведра, в пару глотков утолила жажду. Колин, смотревшую куда-то вдаль, я заметила, едва оказалась на улице. Сестра, подобно нахохлившемуся воробью, который в гордом одиночестве сидел неподалеку от нее на тоненькой веточке, куталась в старый мамин кожух. Негромкий скрип дверных петель вывел ее из раздумий. Она оторвалась от толстой березы и двинулась мне навстречу. В ее больших светло-голубых глазах даже издалека читалась тревога. Почему сестра так боялась предстоящего отбора? Неужели считала себя столь красивой? Или столь неудачливой? А может, шестое чувство подсказывало ей, что уже сегодня она покинет родительский дом? Но ведь шанс так ничтожен…
– Снова на охоту? – спросила Колин, как только мы оказались лицом к лицу.
– Да. Надеюсь, удача будет на моей стороне и вечером мы закатим настоящий пир. Отпразднуем наступление весны, – невзирая на урчащий желудок и озноб, я старалась говорить бодрым голосом.
Кому-кому, а Колин не стоило об этом знать, иначе взялась бы кудахтать надо мной, как курица. Хватало и Рыжухи. Ей единственной выпало счастье дожить до весны…
– Ты так спокойна. Забыла, какой сегодня день? – сестра пригладила хрупкой ладошкой светлые волосы, которые наряду с бледной кожей и голубыми глазами выдавали в ней истинную ауринку.
– Разве про него можно забыть? – с горькой усмешкой отозвалась я и поправила колчан со стрелами. – Но не думаю, что нам стоит беспокоиться. В городе полно красивых девушек. Не забивай голову напраслиной.
Холод все сильнее овладевал телом. Хотелось поскорее выдвинуться в путь, разогнать по венам кровь, однако сестринская любовь не позволяла мне оставить взволнованную Колин наедине со своими мыслями до тех пор, пока она хоть немного не успокоится.
– Стелла, я не переживу, если какой-нибудь неотесанный мужлан выберет меня, – тихонько всхлипнула сестра и взмолилась: – Давай спрячемся где-нибудь на время отбора.
– Колин, даже не думай об этом! – пригрозила ей. – У нас нет денег, чтобы купить муки и поленьев, а штраф ты чем собираешься платить? Или хочешь стать рабыней на всю оставшуюся жизнь?
– Только представь, что станет с мальчиками, если нас обеих изберут эти дикари, – не унималась она, словно оглохла.
– Не бросайся в крайности, – с толикой раздражения произнесла я и повела плечами. – К тому же у мальчиков есть отец, который, думаю, явится со дня на день. Сама знаешь, что к концу месяца он, как правило, возвращается.
– Знаю, вот только как надолго? – с тяжелым вздохом вымолвила Колин и потерла явно заледеневшие руки.
– Тут уж как золотинник ляжет. На цепь не посадишь, не собака. Иди в дом. Скоро ребятня проснется, а еще печь не топлена и вода не согрета к завтраку, – решила я озадачить сестру, надеясь, что братья займут ее до моего возвращения.
Она кивнула, поднялась по скрипучим ступенькам и скрылась за дверью. Чтобы согреться, я сразу же побежала без оглядки.
Сбор на ратушной площади был назначен на семь вечера, следовательно времени побродить по лесу и раздобыть что-нибудь на ужин у меня имелось в достатке. Многие не раз замечали, что не женское это дело, но что мне оставалось? Младшему брату в прошлом месяце исполнилось только девять. Что он умел? Валежник собирать? Да и Колин, несмотря на свои восемнадцать, была еще такой мягкой и по-детски наивной. Ей нравилось заботиться о нас. Сестра жалела всех и вся и едва ли не каждый раз оплакивала мою очередную добычу, поэтому и в этом деле мне приходилось справляться самой. Правда, к нему я постепенно приучала братьев.
Конечно, пять ртов прокормить нелегко, но и бросить их на произвол судьбы, подобно отцу, от которого уже полгода ни слуху ни духу, я не могла. Но о нем никто не волновался, поскольку к подобным исчезновениям единственного родителя мы со временем привыкли. Впрочем, как и рассчитывать лишь на свои силы. Разве что Марчел, старший из братьев, порой спрашивал, не было ли от того вестей.
Поскольку наш дом находился на окраине города, до леса было рукой подать. Обычно в такую рань мне никто не попадался на глаза, но в этот раз все произошло иначе. Стоило добраться до дороги, как из-за поворота появилась кавалькада всадников.
