Понедельник1
Все было как обычно. Я едва успел на первую запланированную на сегодня встречу, а теперь почти опаздывал на вторую. Мобильник постоянно трезвонил, несмотря на конец рабочего дня. Я включил автоответчик, поставил телефон на вибрацию и убрал звук, чтобы он не помешал моему разговору с очень ценным клиентом нашей компании.
Хорошо, что выпало пять минут до встречи, ведь я настолько замотался по делам, что только и смог вытереть влажной салфеткой испарину со лба, но к приходу гостя все же пришел в себя и выглядел вполне спокойным. Именно поэтому наш разговор начался так хорошо. Мы оговорили условия, сроки, детали и пожали друг другу руки после подписания протокола. Однако при этом я заметил некоторую напряженность во взгляде моего собеседника. Никаких видимых причин для этого вроде бы не имелось.
Я вполне оценил его: подтянутый, высокий, чисто выбритый и пахнущий дорогим парфюмом – такие очень нравятся женщинам. С ним была секретарь, особа лет двадцати, прямая как струна, в идеально строгой офисной одежде, с идеально строгой офисной внешностью и поведением. При нашем общении она очень внимательно слушала и, просматривая свой блокнот, наклонялась, чтобы что-то очень тихо сообщить своему шефу, после чего тот улыбался, кивал мне и наша беседа продолжалась.
Разговор наш дался мне легко лишь по причине хорошей предварительной проработки, потому что мое внимание все время отвлекала эта вышколенная девица. Что-то было в ней крайне раздражавшее меня. Слава богу, я давно умею скрывать свои эмоции, но этот господин, видно, что-то все-таки заметил. Он начал пояснять мне пару сносок в тексте заявки на проектирование и случайно поймал мой взгляд на изящные колени секретарши. Сведенные вместе, они ни на миллиметр не нарушали внешних приличий и тем не менее полностью поглотили мое внимание – подол ее строгой узкой юбки слегка приоткрыл их, когда она потянулась с дивана за бумагами на журнальном столике. Мой гость глянул на секретаршу, потом на ее колени и явно заторопился, хотя и продолжал улыбаться мне.
Я проводил своих посетителей до выхода из бизнес-центра и остановился, чтобы дождаться, когда отъедет их бмв, но тут секретарша развернулась и стала быстро подниматься обратно по ступеням, что было не слишком-то просто на ее высоченных и очень тонких шпильках. Боже, какие ножки, – подумал я, глядя на нее.
– Господин Федоров! Одну минуту! – воскликнула она, – Мы случайно захватили ваш экземпляр протокола.
Секретарша протянула его мне, и тут от неловкого движения у нее подвернулся каблук. Меня рефлекторно толкнуло схватить ее за руку, чтобы она не упала. Испуганно посмотрев на свои щиколотки, она перевела взгляд на меня. Я наклонился к ней и очень тихо сказал:
– Бегай по ступеням осторожнее. Жду тебя через два часа здесь же.
Ее зрачки в изумленно округлившихся глазах мгновенно расширились, а щеки слегка порозовели, но уже через секунду выражение лица стало прежним. Она осторожно высвободила свою руку, которую я все еще держал, кивнула мне для приличия и очень сноровисто сбежала вниз к своему шефу. Вот же коза малолетняя, усмехнулся я, глядя ей вслед, ведь только что чуть не упала.
Было уже почти восемь часов вечера, когда они уехали. Я стоял и смотрел, как удаляется их автомобиль, и почему-то совершенно точно знал, что она приедет. Хотя даже не пытался объяснить самому себе, для чего сделал так, а не иначе. Присутствовало что-то такое в ней, пока не поддающееся расшифровке. Я просто решил – разберусь в этом потом.
Мои сотрудники давно разбежались по домам, так что я принял душ, переоделся, сварил себе кофе в офисной кухне, где обычно все мы обедали, и расположился в комнате для переговоров. Мы особо тщательно ее обустраивали, чтобы поддерживать репутацию фирмы. Тут все работало на имидж компании – высокие живые монстеры в горшках-амфорах, очень реалистичный огонь на основе пара в изогнутой чаше и старинные часы для эклектики. Мягкую мебель в свое время я выбрал из светлой эко-кожи: глубокие кресла и диван-трансформер. Изредка я и сам оставался ночевать в офисе.
Глядя на телеэкран, где шли вечерние новости, я прокручивал в памяти лицо секретарши, ее дрогнувшие губы и удивленные глаза с неимоверно расширившимися зрачками, которые словно пытались меня впитать.
Она не выглядела покорной гейшей при своем господине, напротив, с достоинством вела себя, двигалась и смотрела вполне в духе независимых европейских женщин и проявляла всего лишь корпоративную учтивость. Только молодость делала ее уязвимой, чем я и не преминул воспользоваться. Эта уязвимость промелькнула в ее взгляде каким-то по-детски восторженным изумлением. Но оно не ускользнуло от меня.
Я помнил момент, когда поддержал эту особу от падения. Ее узкая ладонь была почти на четверть меньше моей и все-таки тут же передала мне свое тепло. Господи, какие маленькие у нее ручки, промелькнула у меня мысль, она же наверняка еще из детства не совсем вылезла. Чем она может быть тебе интересна?
Ни один мускул у меня не напрягся – я был абсолютно спокоен и все-таки ждал ее. Какая-то ревность к этому господину, ее шефу, царапала мое самолюбие. Себе я так и не завел персонального секретаря, данные обязанности разделили между собой мои сотрудники. Но не это являлось причиной моей ревности. Меня волновали колени секретарши, достойные резца Антонио Кановы, ведь ее шеф мог у себя в офисе беспрепятственно смотреть на них, когда хотел.
Я сделал пару звонков, посидел над проектом договора, а потом вышел на балкон. Уже темнело и внизу все сверкало – в сумерках мигали красные огоньки стоп-сигналов автомобилей, чередой тянувшихся в вечерней пробке.
Как она доберется сюда, если сейчас и мышь в потоке машин не проскочит, прикидывал я. Но вдруг в дверь позвонили. Я был уверен, что это служащий бизнес центра, однако на пороге стояла она.
