– И не беспокойтесь. Он под опекой нашего лучшего специалиста.
– С тем же успехом он мог бы лежать дома. Я его забираю.
– Нет.
– В таком случае, не мог бы. И он подписал договор. Вот, видите? Все по закону. Пока сеанс не завершиться, он останется здесь.
– А что это за приписка на обороте? «В случае необратимого погружения во мрак, вселенная подлежит поглощению».
– Слоган нашей компании.
– Знаете, он и раньше странный был. Духовные практики, самопознание, внутренний мир, субличности. Но это… И как вам, шарлатанам, не стыдно наживаться?
– Не беспокойтесь. Он под опекой нашего лучшего специалиста.
Буферная зона
Тело, лежащее на кровати, было прозрачным, словно аквариум. Только вместо рыбок, воды и водорослей его заполнял космос.
– Красиво, – протянул Казимир Андреевич, основатель и руководитель клиники «Познай свой внутренний мир». – Что скажете, Валерий?
Интерн Валерий, молодой инсектоид, ответил неопределенным жестом сухопарых конечностей.
За время своей работы в клинике он повидал достаточно странного, а уж после контакта с фелиноидом самонадеянно полагал, будто его уже ничем не удивить.
– Посмотрим… – профессор достал из кармана очки с мощными телескопическими стеклами, водрузил их на нос и склонился над необычным пациентом, – А вот это интересно…
Он жестом пригласил инсектоида подойти ближе.
В недрах усыпанного звездами космоса Валерий разглядел серое туманное пятно.
Внутренний мир
– Видишь лодочку? – парень задрал рукав футболки, обнажая плечо со свежей татуировкой.
– Нет! – сержант Серой Полиции хотел остановить его, но не смог пошевелить и пальцем. Тело словно парализовало.– Молчать! Приказываю молчать!
– Я в нее сяду и от вас, мудаков, уплыву, – широко улыбнулся парень.
Сержант беспомощно смотрел, как из воздуха появляется лодочка. Точная копия той, набитой у парня на плече. Грубо соструганная, похожая на игрушечные кораблики, их раньше, в том неправильном мире, пускали в плаванье по весенним ручьям дети. Размеры у лодочки, правда, были совсем не детскими. Парень сел в нее, помахал полицейскому рукой и поплыл в прохладном воздухе, подгоняемый внезапно налетевшим ветром, в сторону горизонта.
Это было неправильно. Страшно неправильно. Ужасающе.
***
– Кто ты, – монотонно твердил голос. – Кто ты. Кто ты.
– Не знаю! – кричал он. – Я не помню!
– Неверный ответ, – отвечал голос, не меняя интонации, – увидимся завтра.
Оттенок Серого проснулся, содрогаясь всем телом.
Вторую ночь подряд ему снился этот сон. И ему было в нем страшно. Но еще страшнее становилось после пробуждения, потому что не помнить, кто ты – неправильно, даже если ты во сне.
Он сел в кровати, спустил на пол ноги, выпрямил спину, положил руки на колени, несколько раз глубоко вздохнул и заговорил медленно, четко проговаривая каждое слово.
– Я серый. Серая нить в бесконечном ряду таких же серых нитей. Из нас соткан Серый Мир. Мы его оттенки. Мы нити. Мы Полотно. И это правильно.
Он повторял установку до тех пор, пока окончательно не успокоился.
***
Ёжик пытается съе..ться.
Правитель Серого Мира прочитал лежащую на столе записку, нахмурился и, нажав кнопку переговорного устройства, вызвал Лизу.
Она не заставила себя долго ждать. Ее покои располагались тремя этажами ниже кабинета Правителя.
– Что это? – он показал ей записку.
– Выбор, – жестко усмехнулась Лиза.
– Объясни.
Она закрыла глаза, глубоко вздохнула. Ее лицо смягчилось, из-под сомкнутых век выкатилась крупная прозрачная слеза. Лиза достала из кармана длинной юбки пипетку, четким отработанным движением собрала в нее слезу и протянула Правителю.
Тот взял ее осторожно, словно величайшую драгоценность в мире. Запрокинул голову и закапал по половине в каждый глаз.
Лиза сделала ему знак подойти. Их взгляды встретились, и в ее глазах Правитель увидел крах Серого Мира.
– Мне жаль, – сказала она.
Он знал, что она соврала. Не было ей жаль.
Но в данный момент Правителя это не волновало. Его накрыло разноцветьем. Ярким, кричащим разнузданным, ненавистным и в тайне болезненно желанным.
Правитель забился на полу в экстатических корчах. Лиза перешагнула через него, подошла к столу, достала из ящика карандаш и вставила пропущенные в записке буквы.
***
Об инциденте следовало немедленно доложить Начальству. Оно занимало подземные лабиринты, опутывающие Серый Мир, и два нижних этажа Серой Башни.
Сержант мялся в дверях лифта, медлил, собираясь с духом, прежде чем шагнуть во влажную густоту тумана, заполняющую пространство перед ним.
Встречаться с Начальством ему еще не приходилось. Повода не было. Исключая мелкие нарушения, Нити Серого Мира вели себя правильно.
– Что ж.., – постановило Начальство, выслушав доклад, – пришло время тебе осознать кое-что.
Из тумана соткались призрачные безликие фигуры.
– Мы основа. Оплот Серого Мира. Мы система.
Множество их голосов сливалось в один, заглушая биение сердца и вытесняя страх.
– Мы защита. Мы гарантия. Мы стабильность.
Сержант отдал свой голос общему хору, вдыхая туман, растворяясь в нем, становясь его частью. В этом единении ему было спокойно, словно в материнской утробе.
***
Прозвучал сигнал об окончании смены. Оттенок Серого отложил печать и отер со лба холодный пот. Он чувствовал себя ужасно. Виной всему был голос из сна, бесцеремонно вторгшийся в размеренность рабочего процесса и превратив его в пытку.
Каждое утро Оттенок Серого приходил на службу в Отдел Печати, длинное узкое помещение без окон с рядами одинаковых столов, тянущихся вдоль стен. Он занимал свое место и до вечера штамповал чистые бумажные листы в компании таких же, как он. Серых нитей Серого Мира. Его оттенков. Работали синхронно, под установку из свисающего с потолка репродуктора.
– Мы нити.
Штамп.
– Мы серы.
Штамп.
– Мы полотно.
Штамп.
Оттенок Серого вместе с остальными шепотом вторил репродуктору, рука с печатью поднималась и опускалась в такт установке. В эти часы он был счастлив, ощущая тесное сплетение с другими нитями Серого Мира в единое целое. Они все ощущали. Монотонная работа давала передышку от страха, сидящего внутри каждого. Страха быть не правильным, не стабильным, индивидуальным, другим.
Но не сегодня. Голос из сна, раз за разом спрашивающий «кто ты?», сбивал с рабочего ритма, не позволял отдаться процессу. Оттенок Серого чувствовал себя чужим, выкинутым из общего потока, это причиняло ему почти физическую боль.
Проштампованные листы бумаги никак не желали складываться в ровную стопку, и после очередной неудачной попытки часть их оказалась на полу. Оттенок Серого наклонился за ними, и охвативший его ужас заставил голос в голове умолкнуть. Листы больше не были пустыми. Непонятно каким образом на них появилась надпись. Ёжик пытается съе..ться.
