Если вы оторветесь от этой страницы и посмотрите на себя, то увидите, что на вашем теле есть одежда (то есть, дорогой читатель, я предполагаю, что вы вряд ли читаете голышом). Возможно, вы сидите на мягком сиденье в вагоне поезда или метро. Может быть, вы устроились на уютном диване. Вполне вероятно, что вы завернулись в плед или в простыню. А может быть, вы находитесь в палатке? Все это сделано из полотна – тканого, валяного или вязаного.
Ткани – натуральные и искусственные – меняли, определяли, двигали вперед мир, в котором мы живем, и придавали ему форму. История ткани началась в доисторические времена, в первые годы существования ближневосточных и египетской цивилизаций. Продолжение выразилось в драконах на шелковых халатах императорского Китая, в индийских ситцах и набивных коленкорах, способствовавших промышленной революции. И, наконец, в распоряжении человечества появились волокна, созданные в лаборатории, которые позволили людям путешествовать дальше и передвигаться быстрее, чем когда-либо раньше. Бо́льшую часть известной нам истории четыре главных источника натуральных волокон – хлопок, шелк, лен и шерсть – вдохновляли человеческую изобретательность. Они давали тепло и защиту, обозначали статус, позволяли украсить себя и выделиться из толпы, а также реализовать творческую фантазию и талант.
Мы живем в окружении тканей. Сразу после рождения человека пеленают, сразу после смерти закрывают ему тканью лицо. Мы спим, укутанные в несколько слоев ткани – словно горошина, которая не давала спать сказочной принцессе, – а когда просыпаемся, надеваем на себя еще больше тканей, чтобы встретиться с миром и показать ему, какими мы будем в этот день. Когда мы говорим, мы пользуемся словами, фразами и метафорами, в которых нашло свое отражение производство нитей и ткани. В английских словах «линия» и «линолеум», к примеру, притаилось слово «лен». Для большинства людей, которые почти ничего не понимают в сложном процессе превращения стеблей льна в нить и в последующем создании узорчатой материи, эти лингвистические мотивы могут показаться всего лишь пустыми раковинами, выброшенными на берег, всего лишь бедным напоминанием о глубинном содержимом, ведомом нам едва, но заслуживающем нашего любопытства.
Когда в университете я изучала одежду XVIII в., то постоянно сталкивалась с упрямой уверенностью людей в том, что одежда – пустяк, не заслуживающий пристального внимания, несмотря на очевидную ее важность для общественной жизни. Позже, когда я писала о современном дизайне и моде, я также сталкивалась с похожим снобизмом. Люди, изучающие ткани, образуют своего рода касту. Даже в тех редких случаях, когда ткани оказываются в центре всеобщего внимания, обычно обсуждается внешний вид желаемого конечного продукта, а не первичные материалы и те, кто их создает.
Эта книга приглашает вас поближе познакомиться с тканями, которые вас окружают и в которые вы облачаетесь каждый день. Это ни в коем случае не исчерпывающая история текстиля, не это было моей целью. «Золотая нить» содержит тринадцать очень разных историй о тканях, которые проиллюстрируют их огромную значимость для человечества. В одной главе вы узнаете о том, как изготовили космический скафандр, который помог человеку прогуляться по Луне, а в другой – познакомитесь с ремеслом, которое вдохновило Вермеера написать картину «Кружевница». Я расскажу о людях, которые пеленали египетские мумии, и о тех, кто снимал эти покровы. Вы поймете, почему ученые и изобретатели посвящали свою жизнь тому, чтобы создать одежду из паучьего шелка. Вы узнаете и о тех случаях, когда в самых экстремальных условиях одежда подвела человека, что привело к фатальным последствиям. Эта книга написана для любопытных. Я надеюсь, она вам понравится.
Даю тебе кончик нити златой,
В клубок ты ее смотай.
Она проведет тебя в рай через его врата.
Уильям Блейк, «Иерусалим», 1815
«Рассуждал я о могуществе Судьбы и о том, что Судьбу с пути не своротишь и спряденное не распрядешь, а стало быть, ежели суждена кому-либо держава, коей еще владеет другой правитель, и ежели правитель этот убьет сужденного своего преемника, дабы не отнял тот державу его, то во исполнение судьбы даже и убиенный воскреснет».
Флавий Филострат, «Жизнь Аполлония Тианского», III в. до н. э. (М.: Наука, 1985)
Древние греки верили, что судьбу человека контролируют мойры, три мифологические богини, сестры, приходившие к каждому ребенку сразу после рождения. Клото, самая могущественная из мойр, брала веретено и пряла нить жизни младенца. Лахесис аккуратно отмеряла длину этой нити, тогда как Атропос, третья сестра, отрезала ее, определяя точный момент смерти. Никто из смертных и никто из богов не мог изменить принятое ими решение. Древние римляне называли то «трио» парками, а скандинавы – норнами. Эта древняя история до сих пор незримо присутствует в современном обществе. Мы говорим, что жизнь висит на ниточке, что наши судьбы переплетаются. Мы помогаем другу выпутаться из сложной ситуации, не хотим отрываться от друзей или семьи. Все это часть традиции, уходящей в глубь веков на тысячи лет. Ткань и ее составляющие давно стали метафорической основой человеческой жизни.
И это естественно, с какой стороны ни взгляни. Производство ткани и одежды всегда имело огромное значение для мировой экономики и разных культур. Ткань дала человечеству возможность выбирать собственную судьбу. Считается, что в доисторические времена на выработку тканей в районах с умеренным климатом уходило больше рабочего времени, чем на изготовление посуды и еды, вместе взятых. В Древнем Египте льну поклонялись. Он был не только естественной частью жизни большинства людей (это была самая распространенная ткань, используемая для одежды, и большинство людей занималось выращиванием льна и ткачеством), лен имел и глубокое религиозное значение. На самом деле процесс мумифицирования и пеленания тела в подготовленные особым образом ткани, а также те навыки, которые передавались из поколения в поколение, обожествляли обычные человеческие останки[1].
Наши предки осудили бы наше бесцеремонное отношение к одежде. Ткани позволяли людям жить в различных регионах и путешествовать, осваивая области, которые без тканей были бы слишком холодными для жизни. Богатая шелковая и теплая шерстяная одежда была предметом бартера: торговые сети, такие как Шелковый путь, обеспечивали межкультурный обмен не только одеждой, но и техническими приемами, идеями и мастерами. Требующая особой ловкости пальцев работа по производству нитей и тканей была ежедневной рутиной для множества людей. К примеру, только в Англии к середине XVIII в. более миллиона женщин и детей были заняты прядением. На заре промышленной революции их заработок мог составлять до трети дохода самой бедной семьи. Серьезный экономический прорыв, который в современном коллективном сознании так тесно связан со сталью и углем, был в действительности спровоцирован тканями и особенно одной конкретной тканью. «Кто говорит «промышленная революция», говорит «хлопок», – написал Эрик Хобсбаум в книге «Индустрия и империя». Это растение – и ткани, сотканные из него, – бесспорно, стало первым глобальным товаром
