– Аленушка! Не узнала что ли? Что молчишь?
Услышав знакомый голос, Алена впала в оцепенение.
– Это что, шутка? – пролепетала она в трубку.
– Да какая шутка? Это я, Эльдар! – не унимался наглец. – Ну давай по видеосвязи позвоню, убедишься!
– Вы не можете быть Эльдаром, потому что Эльдар умер! – прокричала Алена и сбросила звонок.
Когда мобильный вновь призывно завибрировал, Алена нажала на сброс и отключила телефон.
– Что за черт, – пробормотала она, трясущимися от волнения руками отыскивая в аптечке валерьянку. – И ведь голос-то похож…
Накапав в стакан воды добрую порцию успокаивающих капель, Алена осушила его несколькими крупными глотками, ослабевшими ногами прошаркала в детскую и поцеловала спящего Ваньку. Потом вернулась к себе, нырнула с головой под плед и закрыла глаза. Ее сердце никак не могло вернуться к нормальному ритму и грозилось выпрыгнуть из груди, а руки все не могли согреться. Зажав рот ледяными ладонями, Алена беззвучно заплакала. Через минуту плач перерос в рыдание, и чтобы не разбудить Ваньку, она уткнулась лицом в подушку и сильнее натянула на голову плед.
«Сестрица Аленушка…». Так ее называл только Эльдар. А она в отместку прозвала его Братец Эл. Они жили далеко друг от друга, но были очень близки – несмотря на то, что их совершенно безинтимное общение в принципе было лишено какой-либо романтики.
Они договорились встретиться в новом курортном сезоне. Без намека на сближение, сама вероятность которого не могла не будоражить, но пока еще находилась под обоюдно строгим контролем.
Их знакомству поспособствовал случай, который изначально вообще ничего приятного Алене не сулил – ей не дали отпуск летом.
– У нас реорганизация, – пробормотала начальница, уткнувшись в бумаги и даже не взглянув на Алену. – Если не очень дорожишь местом, то можешь хоть сейчас ехать. Никто не держит.
Алена и сама понимала, что никто не держит. От нее – разведенки, которая не вылезает из больничных – и подавно будут рады избавиться в первую очередь. Она набрала в легкие воздуха, чтобы призвать начальницу к совести: поплакаться, что ребенку нужно будет погреться на солнце, поесть фруктов, да и море осенью неизвестно какое будет – вдруг с погодой не повезет… Но так и не решилась, а набранный воздух был потрачен на грустный, еле слышный вздох.
– Ну, и правильно сделала, – сказала во время обеденного перерыва Аленина подруга и коллега Машка. – Горгона бы тебя за это раскатала: «Почему фирму должны волновать твои личные семейные дела? Здесь никому не интересно, поест твой ребенок фруктов или не поест. И, в конце концов, кто тебе мешает в Грецию или на Кипр слетать? Там климат осенью идеальный. Дался тебе этот Крым!»
Машка артистично хлопала ресницами, по очереди поправляла на висках изящные дужки воображаемых очков, и нарочито громко грассировала, произнося «Греция», «Кипр» и «Крым», и коверкала слова с буквой «л», которую их начальница тоже не выговаривала. Все это Машка делала так шумно и забавно, что на девушек стали оборачиваться обедающие за соседними столиками. Но Машка словно ничего не замечала. И когда в конце своего мини-перфоманса она выдала: «Дався тебе этот К-хххрррр-ым!», по небольшому залу кафешки пробежала смеховая волна. Прокатившись по столикам, она булькнула где-то возле барной стойки и стихла вместе со звоном бокала, который уронила зазевавшаяся барменша.
Вместе с этим бокалом после веселого Машкиного представления словно разбились и Аленины переживания. Действительно, летом и дома хорошо – на выходных можно будет выбираться в парки, на озера или к Машкиным родителям на дачу с ночевкой. Реорганизацию переживут – а там и законный отпуск. И плевать, какая будет тогда погода.
***
– Здравствуйте! Это Ваш водитель Эльдар, пансионат «Солнечный рай». Вы уже получили багаж?
Подчеркнуто вежливое сообщение высветилось на Аленкином телефоне, когда автобус подвозил ее с пятилетним Ванькой и другими пассажирами до аэровокзала.
«Ишь ты, – подумала Алена. – «Ваш» с большой буквы. Да еще и такая пунктуальность. Похоже, и впрямь неплохой сервис у них…»
– Здравствуйте! – написала она в ответ. – Багажа не будет. Как мы вас узнаем?
—Я жду на выходе с табличкой, – ответил вежливый незнакомец.
Автобус остановился и, выдохнув протяжным пшиком, открыл двери. Алена, натянув на плечи увесистый рюкзак и взяв за руку Ваньку, устремилась к выходу.
Эльдар оказался высоким мужчиной лет сорока пяти – пятидесяти. Густые темные волосы местами с проседью. Добродушные карие глаза смотрели мягко, и в этом взгляде не сквозило ни корысти, ни оценки, сколько чаевых можно будет содрать с пассажирки, которой по карману индивидуальный трансфер.
Эльдар принял у Алены рюкзак, поздоровался за руку с Ванькой и помог им загрузиться в машину.
– Смотрю, не жарко у вас, – поежилась Алена.
– Да, бабьего лета пока не случилось, – ответил Эльдар. – Но на следующей неделе обещают потепление.
– Это хорошо, – ответила Алена. – Значит, еще погреемся.
Минут через пятнадцать Ванька заснул, положив голову матери на колени. Ехать было около двух часов, и Алене не хотелось вступать в разговор с водителем. Она делала вид, что тоже дремлет, откинувшись на спинку сиденья, изредка приоткрывая глаза, чтобы полюбоваться южными пейзажами. За окном автомобиля проплывали горы, увенчанные тяжелыми коронами известняка, величавые контуры плато, причудливые сосны с фигурно изогнутыми стволами, к которым льнули невесомые зеленые облака ветвей.
Уже в пансионате Алена обнаружила, что заведение это сугубо для семейного отдыха. Мамы, папы, бабушки, дедушки и очень много разновозрастных детей.
– Ну, Ванька, скучно тебе точно не будет, – сказала Алена, когда они с сыном, получив ключи у администратора, направились в свой номер.
Наспех разложив вещи по местам и заценив обстановку, которая оказалась вполне приличной, мать с сыном поспешили на обед, а после отправились осваивать территорию. Для купания все равно было неприлично холодно.
Вдоль дорожек, посыпанных мелким гравием, росли аккуратно подстриженные кусты роз – красных, белых, розовых. По всему периметру пансионата росли молодые кедры с обманчивыми пушистыми ветвями – мягкими на вид, но безжалостно колючими. Ванька ухватился за кедровую ветку и тут же отдернул руку, он запрыгал, громко втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.
– Мама, а мне совсем-совсем не больно. Видишь, я не плачу! – пищал Ванька, не прекращая прыгать и трясти уколотой рукой.
– Мужчина, что тут еще скажешь! – Алена подула на пострадавшую сыновнюю ладонь. – Предлагаю продолжить прыгать на батуте.
На батутной площадке было несколько конструкций – для совсем малышей, детей постарше и для подростков, причем на последней с удовольствием резвились и взрослые. Десятки больших и маленьких тел хаотично перемещались по огороженному сетками пространству, подскакивали и приземлялись, изображая в прыжках какие-то бесноватые фигуры. Все это сопровождалось какофонией из смеха, визга и плача. Между прыгающими то и дело сновали беспокойные мамы и бабушки, что помоложе – они тащили своих упирающихся детей к выходу, выкрикивая: «Хватит, говорю, тебя сейчас затопчут!» и прочее в этом роде. Со стороны все это диковатое действо напоминало большую клетку с обезьянами, переодетыми в людей…
