Мария Говорухина - Шарик в кармане

Листопад. Листья падали и падали. Листья завалили двор, конюшню, горку, с которой катались и взрослые, и дети. Завалили футбольное поле, и оно перестало быть полем, став непроходимой пустыней. Листья лежали повсюду. Не стало ни домов, ни улиц, ни машин, ни людей. Листья поглотили всё и всех, околдовали и спрятали далеко-далеко весенние ручьи и летние ночи. Таков был характер месяца – ему нужно было спасти всё живое от наступления холодов, и он надежно прятал под нежным покровом робкую и стеснительную растительность, живущую на планете. Неохотно принимая эту заботу, природа укутывалась в шаль и вальсировала на раз – два – три, медленно кружась вокруг удивленных людей. Красота мира пробиралась в сердце, и тот, кто видел планету, влюблялся в нее навсегда. Она была особенной. Всё здесь было особенным.

Гег поймал охапку листьев, они замерли в руках и всем видом показывали, как не хотят лететь дальше. Но Гег знал о непостижимом загадочном круговороте, подкинул листья вверх, они снова закружились на раз – два – три, стало весело и тепло, а потом сразу грустно. Так часто бывает: за радостью – грусть. Может быть, тот колпак навеял грусть? Крыша дома напоминала гномий колпак красного цвета, гном был то ли расстроен, то ли заснул на стуле и шарик на колпаке грустно наклонился вниз.

Все было ярким, как сорванные ягоды, и сладковатым на вкус. Гег так набегался, что даже устал, а куртка с многочисленными карманами промокла под мелким моросящим дождем и прилипла к вязаному свитеру. Он запихнул в рот ягоду, которую нашел на кусте смородины. Ту, последнюю, которая самая сладкая. Взбежал по крыльцу в дом и оказался в маминых объятиях.

– Ты почему так долго гулял? – Мама стянула с него мокрую куртку. Она сразу поняла, где он бродил, но ничего не сказала. Всё поняла и про листопад, и про колпак гнома, и про шарик, который лежал в кармане. Мама знала всё-всё.

Он стянул с себя свитер и бросился по лестнице наверх, по дороге налетая на каждого встречного домочадца.

– Как они? – первое, что он выпалил, когда ворвался в комнату брата.

– Отлично! – ответил тот.

У его старшего брата исполнилась его мечта. Так иногда бывает, мечта твоя, а исполняется у другого. Гег давно тайно мечтал о жирафах. Оранжевых жирафах с белыми пятнами. Но папа говорил, что он еще маленький. Чтобы о ком-то заботиться, нужно вырасти. И вот они появились в доме. Два жирафа – маленькие длинношеие животные, любящие травку, высовывали шеи из коробки и галдели наперебой: «это моя травка! это мой листочек! это моя вода! это мой лучик света!». Отгоняя друг друга шеями, каждый из них стремился что-нибудь получить. Если они спорили, а спорили они постоянно, то спор этот шел бесконечно. Спорили о цвете неба, с какой скоростью плывут облака, как правильно писать и произносить некоторые слова из последней редакции Oxfords dictionary, как далеко льды и насколько хорошо их кормят. Хорошо хотя бы, что они не слышали о биржевых индексах, не играли в покер, и у них не было жен. Иначе они бы говорили даже тогда, когда ели. У его младшей сестры жила пара слонов, которые были вечно всем недовольны, слушать их перепалки было невыносимо, хотя сами они утверждали, что живут вместе долго и счастливо.

Гег, делая вид, что ему не очень и интересно, накормил жирафов зеленью из зимнего сада. Один из жирафов любил бананы, второй предпочитал шоколад. Ни то, ни другое им не давали, что было, может быть, и жестоко, но оправданно – иначе бы они превратились в бегемотов – опасная еда. Бывают и более страшные преобразования – достаточно сказать что-то, и раз – ты поросенок, бывало и такое. Пару раз его старший брат бегал по дому на четырех лапках и хрюкал.

Сегодня – воскресенье, а значит, день полета воздушного шарика. Каждый день в начале недели, в воскресенье, вся семья собиралась во дворе в любое время года и выпускала в полет шарик, каждый раз разного цвета. А значит, 48 шаров разного цвета улетали в небо каждый год. В шарик вкладывали записочку с желанием одного из детей. Сегодня записку должен был писать Гег. Он написал: «Мне бы хотелось чуть быстрее расти. Потому что пока я не могу заботиться даже о жирафах». Гег аккуратно сложил бумагу, пропитанную ванилью, мама использовала только такую, в несколько раз, и получился кораблик с трубой. Развернул, сложил еще раз, получился самолетик. На самолетике нарисовал герб семьи, положил в карман и вдруг понял, что там лежит шарик. Этот шарик просто парил во дворе и немного светился, когда Гег там гулял. Гегу он так понравился, что он протянул руку и шарик просто лег в ладонь. Но он пока не мог придумать, как с ним играть. Гег решил спуститься вниз, было как раз время обеда.

За столом собралась вся семья. Во главе стола сидели дедушки и бабушки, рядом мама и папа, дяди и тети в огромном количестве и несчетное множество детей. Только родных братьев и сестер у Гега было семь. Всякий раз, во время обеда, отец увеличивал комнату и стол, чтобы все уместились. Иногда отец шутил над Гегом. Он шутил со всеми детьми, но Гегу казалось, что чаще всего он шутил над ним. А если отец шутил, значит, важных дел не было. И после обеда он мог с ним поговорить. А им очень нужно было поговорить – о пузырьках и заботе. В этот раз появился уже кедровый десерт, а ничего не происходило. Вся большая семья, дяди и тети, сестры и братья жили на одной длинной улице маленького городка, затерянного между кедровыми лесами. Леса подступали к калиткам, ведущим во двор. Кедровые орешки мама добавляла во все блюда или практически во все блюда, которые готовила. Суп с кедровыми орешками, овощи с орешками и мамин фирменный кедровый десерт – бисквит с кедровыми орешками, ягодами – брусникой, клюквой и взбитыми сливками. Кедровый десерт появился, и Гег стал волноваться – неужели отец ничего не придумал, ведь такого не может быть. Кресло превратится в льва? Или пойдет дождь из леденцов? Хотя в прошлый раз, когда это случилось, папе крепко досталось от дедушки и бабушки. Во-первых, потому что дети объелись сладкого, а во-вторых, конфеты, падая, крайне неприятно стучали по голове и остальным частям тела прохожих. Леденцы были без оберток и сразу же таяли. После такого дождя пришлось пойти ливню и смыть сладкие сиропные лужицы.