Шарлотта Королева
– Чарли, ну, посмотри, какой комплект, как сидит, а? – Слава тычет мне в нос глянцевым журналом.
Подруга счастлива, а я в ужасе. Уже два часа! Два! Как она пытается обновить мой гардероб.
– Отличный комплект, – вздыхаю, не глядя, – для фотомоделей.
– Ну почему? – не унимается она. – Он совсем не подчеркивает фигуру. В смысле, не обтягивает.
– Потому что там обтягивать нечего! – психую я и бросаю взгляд в окно.
Там на противоположной стороне улицы мой любимый «Кренделек», кондитерская со сдобными булочками и вкуснейшим какао. Слюна моментально собирается во рту, и я даже чувствую вкус пончиков, покрытых шоколадной глазурью.
– Все, Слав, заканчиваем, – этой тростиночке пойдет все. Ее даже в мужских семейниках можно на подиум выпускать. Один фиг, все будут, разинув рты любоваться и оголтело хлопать в ладоши.
– Чарли! – подруга откладывает журнал. – Ну, почему ты такая упертая? А? Я стараюсь, хочу, чтобы в свои тридцать два ты выглядела как женщина, чтобы блистала, а мужики от тебя голову теряли. Представь только, идешь вся такая и навстречу тебе твой бывший Лёлик.
– Во-первых, Слав, прекрати называть меня Чарли. Терпеть не могу это имя. Во-вторых, сделать из меня женщину больше, чем в этом преуспели родители, у тебя вряд ли получится. Ну, и про Лёлика – табу, я тебя предупреждала.
Бросаю не подругу красноречивый взгляд, чтобы поняла, о бывших, как о мертвых, либо хорошо, либо… Правды мне хватило, а хорошего сказать нечего.
– Ну, Шарлотта – это длинно и не молодежно совсем, – игнорирует мой главный посыл подруга. – Лично я, когда слышу имя Шарлотта, представляю себе эдакую засушенную английскую бабушку в шляпке.
– Лара, простое имя, легко запомнить, не вызывает привыкания и ассоциаций с бабушками, – выдаю и быстро собираюсь, потому что весь мой пятьдесят шестой уже давно сидит за столиком в пекарне напротив и доедает третий пончик.
Позорно сбегаю, оставив подругу наедине с каталогом и надеждой на мое преображение.
Стыдно?
Уже лет семь как нет. Выживая в глянцевом мире идеальных девушек и истинных мачо, хочешь не хочешь, а отрастишь броню. Привычным движением толкаю дверь кондитерской, улыбаюсь мелодичному позвякиванию дверного колокольчика и шагаю к прилавку. Желудок урчит, и я мысленно уговариваю его потерпеть.
«Мы на месте, всего-то одна девушка впереди, чего разнылся-то? Не одни мы…» – замолкаю, рассматривая незнакомку.
Странное сочетание: спортивная сумка, джинсы, коробка пирожных с кремом? Все ясно, очередная начинающая спортсменка, пытающаяся втиснуть свои аппетитные формы в заветный XS.
«Сильно начинающая, – отмечает внутренний голос, – даже жаль ее. Сейчас как натренируется, а потом с горя уничтожит целую коробку сладостей. Проходили».
– Мне четыре пончика и большой какао с маршмеллоу, – озвучиваю свой заказ и чуть отступаю, чтобы «спортсменка» могла протиснуться к выходу.
Девушка с грацией кошки обходит меня, умудряясь одной рукой нести коробку со сладостями, а второй – прижимать к уху смартфон. Занимаю свое место у кассы и в нетерпении постукиваю уголком банковской карты по стеклянной витрине.
– А-ах! – возмущается спортсменка. – Вы когда-нибудь смотрите по сторонам?
– А вы?! – вторит ей не менее возмущенный мужской баритон.
Не могу удержаться и поворачиваюсь в сторону шума.
На входе в кондитерскую стоит представительный мужчина и раздраженно изучает несчастную спортсменку. Не сразу понимаю, что случилось. Мужчина вполне себе приличный, масс-маркет, можно сказать: гладко выбрит, в костюме, при галстуке. Типичный белый воротничок. Наверняка, из нашего офисного небоскреба сбежал. Спускаюсь взглядом ниже и замечаю, как из-под его руки испуганно выглядывает кудрявая рыжая макушка. Дочка? Девочка испуганно рассматривает спортсменку с коробкой и крепко держит мужчину за руку. Точно, дочка.
– И что мне теперь с этим делать, – устало произносит девушка, указывая на живописную мазню из розового крема, украшающую прозрачную крышку коробки.
– Я оплачу, она нечаянно, – оправдывается белый воротничок. – Мы не хотели. Да, Лиза?
Ребенок виновато кивает. Конфликт исчерпан. Вкусняшки, конечно же, жалко, а дети, на то и дети, чтобы бегали и прыгали. Вот я уже не попрыгаю. Теряю интерес к происходящему, но где-то на подсознании все-таки отмечаю, что мужчина не такой уж и масс-маркет, симпатичный.
– Ваши какао и пончики, – отвлекает меня мелодичный голос хозяйки.
Забываю про странную троицу, переключая все внимание на сладости. Вместе с драгоценной ношей занимаю единственный свободный столик и прикидываю, смогут ли четыре пончика компенсировать мне потерянный от общения с подругой серотонин?
«Не хватит, возьму еще», – успокаиваю себя, цепляю пальчиками десерт, покрытый шоколадной глазурью и, жмурясь от удовольствия, откусываю кусочек, а потом еще и еще…
Отхлебнув сладкого какао, я открываю календарь и просматриваю список дел на сегодня.
– В десять собеседование с кандидатами на вакансию аналитика, потом сразу проектные менеджеры. Пум-пу-пум, – листаю расписание. – До двенадцати надо успеть как-то или скинуть менеджеров на Анжелу.
Провожу пальцем по экрану, сверяю запись в календаре с записью в приложении клиники и, убедившись, что время совпадает, ставлю звуковое напоминание на одиннадцать тридцать.
Славка бы была в бешенстве. Это не мой мешковатый костюмчик оверсайз, который она ненавидит, а целая клиника репродуктивной медицины. Я ей сказала, что отказалась, а сама даже не нашла времени позвонить. Получается, сегодня у меня плановый и последний прием у репродуктолога.
Блокирую телефон и кладу его на стол рядом с тарелкой стремительно заканчивающихся пончиков. Кофейня постепенно заполняется посетителями, и обычно я стараюсь поскорее все съесть и сбежать. Обычно, но не сегодня. Настроение отвратное, но ведь и какао еще не закончился? Обняв большую теплую кружку ладошками, я отворачиваюсь к окну и мыслями возвращаюсь в тот день, когда все сломалось… Полгода прошло, а почему-то вспомнилось.
