– Садитесь, – сказала Инга Ломарк, и ученики сели. – Откройте учебники на странице семь, – сказала она, и они открыли учебники на странице семь и начали изучать экосистемы, природные комплексы, взаимосвязи пространства и сообщества, отношения между видами, между живыми организмами и окружающей средой. От пищевой цепи смешанного леса они перешли к пищевой цепи луга, от рек – к озерам и, наконец, к пустыне и к ваттам.
– Как видите, никто – ни животное, ни человек – не может существовать сам по себе, отдельно от других. В мире живых организмов царит конкуренция. Порой и нечто вроде сотрудничества. Но это бывает редко. Важнейшими формами сосуществования являются конкуренция и отношения «пища-потребитель».
Инга Ломарк начала рисовать схему, соединяя стрелками мхи, лишайники и грибы с дождевыми червям и жуками-оленями, ежами и землеройками, с большой синицей, косулей и ястребом-тетеревятником и, наконец, с волком – на доске постепенно вырастала пирамида, на вершине которой устроились хищники и человек.
– Нет таких животных, которые питались бы орлами или львами. Это факт.
Она сделала шаг назад, чтобы взглянуть на разросшийся рисунок. Схема объединяла продуцентов с первичными и вторичными консументами, производителей – с потребителями первого, второго и третьего порядков и конечно же с непременными крошечными разрушителями: все они были неразрывно связаны друг с другом дыханием, теплообменом и приростом биомассы. Всё в природе – если и не каждое живое существо, то, во всяком случае, каждый вид – имеет свое место и свое назначение: есть и быть съеденным.
– Перерисуйте схему в тетради.
Она говорила, они делали.
Год только начался. Окончательно остался в прошлом беспокойный июнь, пора удушливой жары и голых плеч, когда яркие солнечные лучи били в стеклянный фасад здания и превращали, классную комнату в теплицу. В пустых головах зарождалось предчувствие каникул. Уже только предвкушая, что скоро можно будет бездельничать целыми, днями, дети утрачивали всякую концентрацию. Сидели развалясь, дремали и ждали каникул. Жирная кожа. Потная жажда свободы. Глаза, красные от купания. Кто-то становился рассеянным– и непредсказуемым. Кто-то, в ожидании годовых оценок, разыгрывал комедию раболепства: клал, контрольную работу по биологии на учительский стол, как кошка – пойманную мышь на ковер в гостиной. Лишь затем, чтобы на следующем уроке, с калькулятором, наготове, ждать объявления оценок и тут же кинуться рассчитывать, с точностью до трех знаков после запятой, насколько улучшился его средний балл.
Но Инга Ломарк – не из тех, кто в конце учебного года теряет бдительность лишь потому, что вскоре предстоит расстаться с учениками. Она не боится почувствовать себя никому не нужной, даже оставшись в одиночестве. Некоторые коллеги по мере приближения летних каникул становятся невероятно покладистыми, почти нежными. Превращают урок в детский утренник. Тут – посмотрят сквозь пальцы, там – ласково похлопают, подбодрят: «Выше голову!», а еще устраивают это убожество – фильмы показывают. Высокие оценки обесцениваются, отметка отлично уже ничего ее стоит. Но хуже всего – порочная практика округлять годовые оценки, чтобы перетащить в следующий класс безнадежных слабаков. Как будто это когда-нибудь кому-нибудь помогало. Коллеги просто не понимают, что сближение с учениками вредит здоровью. Ученики – это кровопийцы, которые высасывают твою жизненную энергию. Питаются кровью педколлектива, твоей ответственностью и страхом допустить промах в надзоре за детьми. Набрасываются на учителей. Со своими бессмысленными вопросами, убогими идеями и неаппетитными секретами. Это же вампиризм чистой воды.
Инга Ломарк больше не позволяла высасывать из себя соки. Она прославилась тем, что могла натянуть вожжи и держать учеников в узде, не впадая при этом в бешенство и не швыряя связки ключей. И она этим гордилась. Отпустить вожжи можно всегда. Время от времени пряничек среди ясного неба.
Ученикам необходимо задать направление, надеть им на глаза шоры, чтобы научить концентрироваться. А если они все-таки вдруг отвлекутся, достаточно поскрести ногтями по доске или рассказать о ленточном черве. Школьники все время должны чувствовать, что находятся в твоей власти. Это для них лучше всего. Пусть не думают, что им есть что сказать. У ее учеников нет ни права голоса, ни свободы выбора. Выбора нет ни у кого. Есть только искусственный отбор, и больше ничего.
Год только начался. Даже если по календарю он уже давно идет. Для нее он начинался сегодня, первого сентября, которое в этом году пришлось на понедельник. Именно сейчас, увядающим летом, а не в сияющий огнями сочельник, строила планы Инга Ломарк. Хорошо, что работа учителя позволяет перейти в новый календарный год так легко. Просто перелистываешь страницу ежедневника, и не нужно никакого обратного отсчета секунд и звона фужеров с шампанским.
Инга Ломарк оглядела три ряда парт, ее повернув голову ни на сантиметр. За годы работы она довела этот всемогущий, неподвижный взгляд до совершенства. Если верить статистике, как минимум два ученика из класса интересуются предметом по-настоящему. Но, судя по сегодняшнему классу, статистика в опасности. Распределение Гаусса – более или менее. И как им только удалось доучиться до старших классов?
Сразу видно, что все шесть недель каникул они бездельничали. Книг никто из них не открывал. Большие каникулы. Не такие большие, как раньше. Но все равно слишком долгие! Потребуется как минимум месяц, чтобы вновь приучить их к биоритму школы. Хорошо хоть, ей не нужно выслушивать их рассказы. Пусть Шваннеке слушает: она же в каждом новом классе устраивает игру-знакомство. Через полчаса все участники опутаны красной шерстяной нитью и знают имена и хобби своих соседей по парте.
Все сидят поодиночке. Так еще больше бросается в глаза, как их мало. Скудная публика ее естественно-научного театра. Двенадцать учеников: пять мальчиков, семь девочек. Тринадцатый вернулся в общеобразовательную школу, хотя Шваннеке боролась за него до последнего: бесконечные дополнительные занятия, визиты домой, заключение психолога. Какое-то нарушение концентрации. Чего только не придумают! Сплошные бог знает где вычитанные нарушения развития. Сначала легастения, потом дискалькулия. А что будет дальше? Аллергия на биологию? Раньше были только неспортивные и немузыкальные дети. Но и они должны были бегать и петь вместе со всеми. Нужно иметь силу воли – только и всего.
Тащить за собой слабых не имеет смысла. Это балласт, мешающий продвижению остальных. Прирожденные рецидивисты. Паразиты на здоровом теле класса. Рано или поздно недоразвитые отстанут. Бессмысленно давать им новый шанс после каждой неудачи. Наоборот, пусть посмотрят правде в глаза, причем чем раньше, тем лучше. А правда в том, что у них отсутствуют необходимые качества, чтобы стать полноценными, то есть полезными, членами общества. К чему лицемерить? Это дано не каждому. Да и с какой стати? Отстающие есть в каждом, классе. Встречаются и такие, что за счастье привить им хотя бы основополагающие добродетели. Вежливость, пунктуальность, чистоплотность. Просто безобразие, что отменили оценку за поведение. Порядок. Прилежание. Активность. Поведение. Свидетельство несостоятельности этой системы образования.
