Когда мне становилось невыносимо холодно, я закрывала глаза и представляла, как горячая кровь проникает до самых кончиков пальцев, неся с собой спасительное тепло.
Не сказать, чтобы озноб отступал полностью — было немного легче. Магии моей хватало ненадолго, так, чтобы руки перестали трястись.
Я поплотнее запахнулась в мантию, наклонилась, пошевелила кочергой начавшие затухать поленья. Камин пахнул жаром, но прогреть стылый дом, наверное, было под силу только пожару. Тем более сейчас, когда ветер то и дело швырял в помутневшие окна пригоршни крупных дождевых капель и проникал в комнату через неведомые щели в каменной кладке.
В Дессийских Перевалах зима шесть месяцев в году, сырая, ветреная и промозглая. Иногда из низких грязных туч лепит снег, влажный и неприятный, он быстро тает, и на земле остаются лужи. Потом они подмерзают, и тогда невозможно ходить. И ветер, непрекращающийся западный ветер, который того и гляди сорвет черепицу с крыши или повалит пару деревьев. Еще холод, но к холоду я притерпелась, особенно с помощью нашего смотрителя Фила. Я просто имею в виду, что он обеспечивал нас дровами, чтобы в камине горел огонь. Этот кабинет хотя бы отапливался, исключение, сделанное для директора Школы.
В том, что ты временно исполняешь директорские обязанности, есть свои плюсы.
За окном была ночь, передо мной лежала куча работы. В прямом смысле куча — несколько классных журналов, которые мне необходимо внимательно просмотреть, а потом выписать в отдельный реестр студенток, чья успеваемость совсем уж плачевна, и штук пятнадцать служебных записок от преподавателей. Слава Сущим, они касались моей привычной работы администратора, а не требовали немедленного вникания в какие-то вещи сложнее.
Мои прямые обязанности просты. Вовремя закупить провиант и учебные материалы, рассчитать, чтобы всего хватило до весны с небольшим запасом. Проследить за ремонтом, рассчитаться с поставщиками и строителями. Обеспечить учебный процесс — расписание, занятость преподавателей, оборудовать классы и спальные комнаты. Все это надо успеть до того, как дороги будут закрыты. Работы много, но я не жаловалась: в любом другом месте я делала бы что-то одно, здесь я изучала на опыте все, что только возможно, и, конечно, это должно мне зачесться в будущем. Когда я, к примеру, подам заявление на вакансию администратора в Доме Правительства или в Центральной государственной клинике.
Сейчас забот у меня прибавилось: классные журналы и отчисление студенток с плохой успеваемостью повесили на меня. Объективно, потому что я, в отличие от преподавателей, лицо незаинтересованное. Не то чтобы отчислить их нужно прямо сейчас, нет, только весной, когда дороги откроют, экипажи перестанут разваливаться и вязнуть в непролазной грязи. Несколько месяцев, в течение которых мне предстояло следить за студентками, а им — либо исправить свои показатели, либо окончательно все завалить.
До недавнего времени это делала директор. А теперь я, кутаясь в мантию, смотрела на суровые профили Сущей и Сущего, по местному обычаю прося их даровать директору здоровья как можно скорее. Судя по тому, что новостей из столицы не поступало, Сущие не слишком прислушивались к моим робким мольбам.
Госпожа Рут Рэндалл была в почтенном возрасте, когда не проходят бесследно многочисленные ушибы и перелом шейки бедра. До самых экзаменов ждать ее в Школе не стоило. И обеспечить нужный уход мы ей не могли. Я вздохнула, поставила напротив оценки одной из студенток жирный вопросительный знак и занялась докладными и просьбами, которые я рассматривала как администратор. В дополнительном обогреве класса анатомии отказать… Я сверилась с бюджетом: средств на это нет, а что Кора Лидделл, преподаватель анатомии, мерзнет, так пусть оденется потеплее или на собственном примере покажет студенткам, как должна действовать греющая магия. Для класса концентрации закупить новые маты. Потом, когда дороги откроются, сейчас подождут, у Нэн Крэйг было время, чтобы все заказать заранее.
Я нацарапала две резолюции: за себя и за госпожу Рэндалл, отложила служебные записки в специальный лоточек. Завтра преподаватели их разберут и прибегут ко мне выяснять отношения. А я опять им скажу, что денег нет и доставить уже ничего не успеют. Все заявят, что на меня некому жаловаться, и снова начнутся разговоры о том, как могла госпожа Рэндалл свалиться с лестницы. Как? Да легко, если с потолка натекла огромная лужа, а директор ее в темноте не увидела.
И вообще состояние Школы требовало ремонта… А денег — денег на это не было.
Я встала, подошла к окну, выглянула наружу, ничего во тьме не увидела толком. Прямо перед парадным подъездом болтался на кривом столбе одинокий бледный фонарь, и света он давал слишком мало, его мотало ветром из стороны в сторону, он ударялся о столб, выхватывал очертания стен и деревьев из темноты… Из-за этого фонаря и произошел второй несчастный случай. Это было до того, как госпожа Рэндалл попала в больницу, может, поэтому жандармы ко мне и не придирались: смету на ремонт перед учебным годом она сократила, а ведь я включила туда этот проклятый фонарь.
Выходить с наступлением темноты я студенткам, конечно же, запретила. Но фонарь все равно стоило укрепить, а еще лучше — подумать, чем можно заменить ненадежную большую парафиновую свечу.
Я вернулась к столу, быстро набросала служебную записку самой себе и поставила в копию Фила. Старик умел находить необычные решения — он мог и в этот раз подсказать что-то дельное.
Огонь в камине опять начинал угасать. Холод крался из всех углов, работы было еще много. Я наклонилась, подкинула пару поленьев, посмотрела, как пламя облизывает сухое дерево.
Вернуться к делам я не успела — хлопнула входная дверь, потом до меня донеслись голоса. Я прислушалась — Фил и Арчибальд, наш привратник.
— Госпожа директор! Госпожа Гэйн! — Арчибальд такой же старик, как и Фил, даже старше, молодых мужчин в Школе не приветствовали. Он доковылял до кабинета и теперь смотрел на меня с некоторой тревогой. — Там кто-то есть у ворот. Мужчина, говорит, что вы в курсе.
Я потрясла головой. Может быть, это жандармы? Но насчет них мне известно не было. Две недели прошло. Кто может быть еще? Поставщики? В половине двенадцатого ночи? Я задумалась, припоминая график поставок. Нет, все, кто должен был, уже привезли все, что хотели. Ливень сегодня еще приемлемый, через пару дней он начнет лить стеной, такие уж здесь мерзкие зимы.
Может, что-то случилось с госпожой Рэндалл? Все-таки ей уже много лет.
— Он что-то сказал кроме того, что я должна о нем знать? — уточнила я, стараясь не думать о худшем. — Показал что-нибудь?
