Вернусь домой, приду в себя, И там, у жаркого огня, Я расскажу тебе о том, Как всю дорогу видел дом – И только дом во снах своих…
Путевая песня срединников
Я обмакнула руки в жидкую вулканическую грязь. Потом провела пальцами по лицу: от носа к вискам. Заглянула в мутную лужицу, блестящую между черных камней.
Отражение мне понравилось: в меру безумное, в меру воинственное – то, что надо для пленницы побережья.
– Их-ха! – завопила я и галопом бросилась вперед – туда, где ровными рядами темнели сосны.
Прочь, прочь от штормового моря!
Бежала я, впрочем, недолго. В воздухе разнесся низкий вибрирующий «оммм» – будто кто-то невидимый ударил в гонг, – и меня, как тряпичную куклу, отшвырнуло обратно.
Пару мгновений я лежала на песке, очухиваясь.
Затем со вздохом села и обратилась к рыбаку, который был свидетелем моего позора:
– Видишь? Не пускает!
– Вижу. – Рыбак ошарашенно моргнул.
Совсем молоденький парень, он был бледный и какой-то серокожий, как и все из народа шэрхен.
– Так ты правда уже дюжину дней на пляже?..
– Ага. – Я угрюмо пошевелила пальцами на перепачканных ступнях.
Такую грязь не сымитируешь! Дырки на плаще-летяге, слегка потухший взгляд и мочалка на голове – привет соленой морской воде – тоже были симптоматичны.
Рыбак неуверенно переминался с ноги на ногу. Синий чубчик челки покачивался у него надо лбом.
– А я даже не знал, что эта система охраны до сих пор работает… – пробормотал он смущенно.
– Теперь знаешь. – Я нетерпеливо тряхнула головой. – Ну что, поможешь мне? Пожалуйста?
– Да. – Юноша кивнул и вытащил из-за ворота тельняшки монету на кожаном шнурке.
Он прижал ее ко лбу и, возведя глаза к небу, начал заунывно нашептывать заклинание приветствия. Получалось плохо: он постоянно спотыкался на полуслове, вспыхивал стыдливо-красным румянцем и… начинал сначала. О-о-о… Ну это надолго.
Чтобы не мешать ему, я отошла и стала пускать камешки по воде. Глупая затея в шторм: серые и гладкие в свете подслеповатого островного солнца, они не могли противиться волнам и сразу же проваливались на глубину.
Чую, за эти дни я нехило повысила уровень моря своими подачками. Надеюсь, это не приведет к глобальному затоплению всей Шэрхенмисты. Мне бы не хотелось, чтобы к пестрому перечню моих достижений добавилось что-то вроде «зачинщицы потопа». И так разномастных званий хватает!
Посудите сами: государственная изменница, беглая Ловчая, путешественница по Междумирью, гроза падших хранителей, жуткая барахольщица и самая мечтательная из всех дурынд на свете…
Да-да, это все я – Тина́ви из Дома Страждущих.
Запутались? А я с этим живу. Причем последние две недели – живу в гордом одиночестве, в полной изоляции, попав в береговую ловушку народа шэрхен.
Помню, в годы учебы магистр Орлин целый семестр читал нам с Кадией и Дахху – моими лучшими друзьями – лекции про Шэрхенмисту.
Наставник воодушевленно рассказывал про эту загадочную страну молчаливых шэрхен, которые испокон веку придерживаются политики невмешательства и набиты секретами, как манускрипт Вонойчи. Но это был первый курс нашего обучения, а значит, мы были ленивыми и жизнерадостными олухами, склонными скорее считать ворон за окном, нежели слушать старого мастера.
Поэтому, когда меня выбросило сюда после одной невероятной стычки с иномирным чудовищем, я далеко не сразу вспомнила, что у шэрхен есть охранная береговая система, направленная против незваных гостей.
Ты не можешь просто взять и приехать в Шэрхенмисту. Кто-то должен искренне ждать тебя здесь или хотя бы номинально прочитать заклинание приветствия, чтобы «авторизировать».
К несчастью, я оказалась на пустынном и далеком от цивилизации побережье, где некого попросить о помощи. Так что я влипла по полной, совсем как муха в янтаре.
Сколько я ни шла в глубь острова, к видневшимся вдали силуэтам сосен, они не приближались ни на йоту. Да и море никуда не девалось. Ехидно перекатывало свинцовые волны позади, как приклеенное. Влево-вправо путь тоже был закрыт. А если я усердствовала в побеге, то невидимая пружинистая преграда отбрасывала меня назад. Эдакий бесплатный вертикальный батут для отчаянных.
За две недели местный пейзаж стал для меня до отвращения знакомой декорацией.
Я научилась удерживать равновесие на скользких валунах, карабкающихся за горизонт. Я ловко перепрыгивала через илистые лужицы с моллюсками. Я выяснила, что на пористые каменные губки лучше не наступать – они только кажутся надежными, а на деле крошатся, как безе.
И, конечно, заметка для вашей поваренной книги: ягоды оранжевики выглядят куда лучше, чем креветки, но на деле – та еще дрянь!
Я свыклась с пляжем так сильно, что уже боялась, что никогда не смогу его покинуть.
Никогда не вернусь домой, к друзьям, которые понятия не имеют, где меня носит. Не узнаю, куда потрепанное битвой Междумирье выкинуло принца Лиссая. Не увижу гордую скульптуру Полыни, моего куратора, которому должны были присудить высокое звание Генерала Улова… Но стоило мне полностью утонуть в отчаянии, как ситуация кардинально поменялась. Сегодня утром на меня наткнулся рыбак.
Он шел по пляжу, насвистывая и размахивая жестяным ведром: на этом удаленном побережье водятся какие-то очень редкие деликатесные рачки. Рыбак уже представлял, как станет героем-добытчиком в своей деревне. Но вместо рачков юнец обнаружил меня: банально споткнулся о мою ногу, высунутую из пещеры, где я досыпала дневной сон (он же переходил в вечерний, в ночной и в утренний попеременно).
Когда я выползла из укрытия, ужасу рыбака не было предела: выглядела я паршиво. Но я быстро взяла ситуацию под контроль: начала трещать без умолку, перемежая сказ о своем пленении байками из прошлой жизни и щедрыми комплиментами (ах, как удачно он здесь оказался, ах, какие чудесные перчатки для ловли раков, ах, как мило с его стороны спасти прекрасную – почти что – даму в беде…).
Юноша так обалдел от моего напора, что согласился помочь. Вот только попросил на собственном примере показать, как выглядит «защита от чужаков» – мол, друзьям расскажет, обзавидуются. Ну мне не жалко! Сталкиваться с препятствием страшно только первые раз двадцать. Потом это больше похоже на спорт, чем на неудачу.
– Готово! – воскликнул рыбак, выдергивая меня из раздумий. Монетка у него на шнурке засветилась золотым, а потом медленно, с достоинством угасла.
В остальном ничего не поменялось: все тот же вулканический пляж, все та же курносая физиономия незнакомца. Бестелесные духи острова не спешат петь мне приветственные гимны, в душе не разливается жар вседозволенности.
– Думаешь, не получилось? – заволновался юноша, усмотрев тень сомнения на моем лице.
