– У-ух! Вот это банька! – крупный мужчина выбежал из парилки под дружный хохот товарищей и сходу опрокинул на себя банную шайку с ледяной водой.
– Дёма, закрой дверь! Весь жар выпустишь! Мужики, посмотрите на него – красный как рак!
Третий заход выдался особенно жарким: уши скрутились в трубочку, в голове помутнело.
– Пересидел, – усмехнулись любители бани.
Дёма не обратил внимание на подколки – У-ух! – в ход пошло второе ведро студёной воды. – Хорошо-о! – довольный возглас вырвался из пухлых губ гостя.
Придя в себя, Дёма схватил сухое полотенце и энергично вытер мокрую голову. С ловкостью опытного банщика он обмотал белой простынёй своё бордовое от жара тело. Стряхнул с ноги прилипшие листья дубового веника и вразвалочку зашагал к столу.
Весёлая трапеза продолжалась. Стол ломился от горячего шашлыка, свежих овощей, разнообразных закусок и нескольких видов водки. Довольные и слегка захмелевшие гости отмечали выход своего соратника на заслуженную пенсию.
– С лёгким паром, Дёма!
– Спасибо, мужики! Хороша у тебя банька, Петрович!
Дёма остановился на полпути к своему месту, чтобы ещё раз осмотреть уютную баню. Просторная комната обшита древесиной, в центре расположен массивный стол и мягкие стулья с резными спинками. В камине потрескивали дрова. Оранжево-красные языки пламени вырывались из камина и, казалось, пытались дотянуться до здоровенных лосиных рогов, гордо висевших на самом верху.
Блики огня отражались в тёмных глазах чучел: кабана с мощными клыками, бурого медведя, грозного волка, лисицы и других убитых зверей, молчаливо наблюдавших за беззаботной компанией.
– Дёма, присаживайся! Выпьем, мужики! – скомандовал Петрович, сидевший во главе стола в чёрном кожаном кресле, и поднял полную до краёв рюмку.
– Тост! – громко предупредил Петрович.
Разговоры затихли. Мужчины с уважением посмотрели на хозяина – они не посмели перебивать властного Петровича. Каждый знал: не принято лезть в речь старшего по званию. Пусть большинство приглашённых не проходили долгий путь с начальником колонии строгого режима плечом к плечу, а многие были далеки от его профессии. Особенно такие как Дёма: простой сосед по гаражу, гражданский человек. Это было неважно. Петрович располагал к себе харизмой и умел заводить дружбу с разными людьми, начиная её с беззаботной беседы.
Петрович вытянул вверх руку с рюмкой и начал тост:
– Друзья, сегодня особенный день. Работа у меня была нервная…
Петрович замолчал и опустил голову. Гости почувствовали, что за короткую паузу в его голове пронеслись самые трудные и запоминающиеся этапы службы.
– Но духу хватило! – прогремел голос Петровича после мгновений воспоминаний. – Сегодня меня официально отправили на пенсию, – не спеша продолжил хозяин, выделяя каждое слово. – Но не для того, чтобы я сидел в кресле–качалке и потягивал трубку, – стоящие с поднятыми рюмками гости одобрительно закивали. – А для выполнения новых задач! Во власть! – уверенно отрезал Петрович. – Курс на горсовет!
Все удивленно переглянулись, они не ожидали такого сюрприза.
– Наводить там порядок! – Петрович сжал кулак и потряс им в воздухе. – Сильным нужно быть! Крепким, как этот кулак! И тогда порядок у нас будет! За силу! Ура! – прогремел он басом.
– Ура-а! – дружно подхватили хозяина мужчины.
Руки с наполненными рюмками потянулись к середине стола. Шум ликования слился со звоном хрусталя. Водка полилась через край.
Петрович первый опустошил стопку, за ним последовали остальные.
– Закусывайте, мужики, закусывайте, – заботливо напомнил хозяин.
Новость о том, что Петрович намерен избираться в городской совет, надолго увлекла мужчин. Будущий депутат старался уделить внимание каждому вопросу. Он делился планами, зарекался опередить конкурентов в честной борьбе и обещал беспощадно разделаться с теми, кто будет играть не по правилам.
Уверенность Петровича в победе передалась окружающим. Нечестных на руку политиков хозяин дома объявил личными врагами. Он грозно размахивал тяжеленным кулаком при упоминании фамилий, замешанных в серых схемах. Обещал истребить негодяев, сравнивал их с хищными животными.
В подтверждении своих слов Петрович указал на висевшее в углу чучело и прорычал:
– Всех жуликов уничтожу! – он застучал кулаком по столу, подтверждая серьёзность намерений, словно судья в тёмной мантии, выносивший приговор ударом молотка.
– Прович, ты в кх каях матёго постл? – невнятно спросил лысоватый коренастый гость, откусывая солёный огурец.
– Что?
Мужчина прожевал закуску и повторил вопрос:
– Я, говорю, ты в каких краях волка подстрелил?
– А-а-а! Этого, что ли? – Петрович махнул в сторону клыкастого зверя вилкой с насаженным куском шашлыка. На это чучело хозяин дома указывал во время своей пламенной речи.
– В районе Ивделя, в начале весны. Мы с сослуживцами пять дней его загоняли. В такие дебри заводил нас, что чёрт ногу сломит! – помотал головой Петрович. – Флажков километров на пять растянули. Хитрый зараза попался, следы запутывал. Мы и собак пускали, чего только не делали. На следы смотрим и видим: вдоль флажков метался, значит, ещё рядом, далеко не ушел. Только представьте себе, мы шли его убивать, а он боялся перепрыгнуть через верёвку с тряпками.
Петрович развёл руками и продолжил, чуть сбавив тон:
– Ночью устроили засаду на открытом пространстве, перед полем. Под самое утро четвёртого дня волк вышел к нам. Мы притаились и наблюдали. Перехитрили! Вот он и попался на мушку. Да, хорошенько я его тогда зацепил.
Мужчины отвлеклись от вкусных блюд. Они смотрели то на чучело, то на жестикулирующего Петровича. Хозяин демонстрировал каждую деталь рассказа: воображаемое ружьё в руках, меткий выстрел, бинокль, направленный через поле. И, наконец, как он перерезает ножом шею матёрого волка.
