Утро Рождества началось с переполоха, возникшего, как это часто бывает, на пустом месте в неудобное время суток. В 4 часа 32 минуты 6 января текущего года одновременно проснулись полтора десятка пассажиров 7-го вагона двухэтажника, рассекающего синюю мглу в южном направлении. Нетрудно догадаться, что их разбудил телефонный звонок. Статистика показывает телефоны будят людей в три раза чаще, чем будильники всех видов. Перед отходом ко сну, я сам поставил громкость на максимум, по привычке. Лариса, моя жена, убрала аппарат в сумочку, но коричневый терьер Ёрик с боковой полки звонок принял, и аккомпанировал звонким лаем. Слух у собак, даже карикатурных, в 64 раза совершенней, чем у людей, но самое интересное было не в этом.
Пока я будил Ларису, и она копалась в сумочке. девайс завывал и рвал себя на комплектующие.
Вырвавшись из заточения, затих. Странный номер определился 111 111 11 11, а из звукового оформления остались: перестук колёс, лай йорка (боковая полка) и скрип верхней полки под ворочающимся пассажиром. До места назначения оставалось часа три езды, приветственный звонок входил в ритуал встречи гостей, то есть нас, но гораздо позже.
–– Это Светлана звонила? Вопрос я скорее угадал, чем услышал.
– Нет, спит ещё твоя сестричка. Да и номер не её.
Последние лет пять просыпаюсь рано, поэтому поднялся и пошёл умываться. Следующий звонок с номера 222 222 22 22 застал меня в туалете, но телефон не проронил и слова, несмотря на мои вопли: «Говори! Хватит храпеть! Не молчи!».
Глупость свою осознал, когда из туалета вышел и очередь с полотенцами увидел. Они всё слышали, догадливые понимающе улыбались, сонные таращились молча. До третьего звонка, на этот раз, от Светланы, успели позавтракать. А минут через 20 ехали к ней уже на машине её зятя Олега. Вся родня жила в одном доме, очень удобно. Встречать нас приехал сам Павел Петрович, муж Светланы, то есть – шурин. Свеженький пенсионер, на пару лет моложе нас. Удивил несказанно приглашением на зимнюю рыбалку. Послезавтра. Намекнул на секрет, который мы там обсудим. Заинтриговал.
Город радовал глаз. Сыпавшийся с неба снежок прикрыл несоответствие требованиям «зелёных», печные трубы частного сектора дружно коптили небо. Настоящая зелень придёт скоро, уже в апреле взойдёт картофель, полыхнут разноцветьем тюльпаны. Даже рождественские морозы здесь ласковые, одна из причин нашего побега из заснеженной ледяной Москвы. Таких умных оказалось много, на новогодние праздники билетов не досталось.
Летом город прекрасен. Флора буяет, фауна в лице собак и кошек славит жизнь, люди неспешно улыбчивы, пропуская пешеходов или наоборот, машины. Обычно мы приезжали, когда лето сверкало макушкой и помидорами, сезон рыбалки. Но и сейчас разговор мягко коснулся этой темы. Как и ожидалось, Петрович и его зять Олег последний раз рыбачили вместе со мной, в прошлый приезд, почти год назад. Ничего удивительного, рыбаками они становились только в моём присутствии – не желая обидеть гостя. Честно говоря, меня это устраивало. Давным – давно, после армейской службы в охотничьем раю Казахстана: Балхаш, Бесколь, предгорья Памира, я охладел к охоте в средней полосе. В Москве пропала и тяга к рыбалке, друзья -рыболовы девяностых выбыли из дела по возрасту и другим печальным причинам. Одному ездить за карасиком было совершенно не интересно. Как и на платные базы псевдорыбалки. Только здесь, беззастенчиво пользуя право гостя, давал волю поздней любви к утренним зорькам, вечерним посиделкам с удочками. Стараниями хозяев каждый выезд рыбалку превращался в праздник с обязательным шулюмом вместо ухи и большой компанией. Следом – год ожидания праздника. Регулярными поездки к родне стали после превращения нас в пенсионеров. Правда, Петрович ещё только привыкал к перемене статуса, 71 – не возраст. Даже волосы на голове всё ещё требуют расчёску. Фигуру хорошо малюет украинское слово «кремезный». Да он и есть процентов на 80 хохол в лучшем выражении национальных особенностей: разумный, упёртый, спивучий. Судьба дала возможность проявить себя – вот подъезжаем к «Гнезду» – так я окрестил гостеприимное жилище его большой семьи. Конечно, названия предметов и явлений должны выражать их сущность, поэтому изменяются или множатся, в зависимости от развития событий. «Имён у Господа много.» Цитата. Дом Петровича (он же Хозяин), построенный его руками – два этажа, белый кирпич с гаражом. Выглядел солидно, как и подобает родовому гнезду.
Со стороны заезда в гараж самая настоящая каса бланка.
Изюминка ландшафтной архитектуры располагалась со стороны фасада. Это было природообразование из серии неудачных – заросшее двухметровым камышом болото неизвестной глубины, 100Х60 метров. Если быть географически точным – вид сверху: фасад дома, через 4 метра перпендикуляра – забор из декорированной листами профиля рабицы: метровой ширины отсыпанная речной галькой тропинка- тротуар; три метра выкошенной травы, и стена камыша. Нужно было обладать большим мужеством и оптимизмом, чтобы поверить в превращение такого участка в уютное подворье, и ещё большим упрямством, чтобы это сделать.
Петрович, до этой строительной эпопеи, закалял характер в городе Норильске, куда занесла судьба после окончания института. Там отслужил срочную, по служебной лестнице поднялся до начальника вычислительного центра, и увеличил население СССР на две дочки. Из-за них и вернулась семья на Большую землю. Лихие 90-е граждане Великой страны вспоминают одинаково, хотя досталось горюшка по-разному. Из положительных итогов: рождение внука и внучек плюс завершение строительства «Гнезда». Дом проявил самостоятельность, поселив на условно третьем, техническом этаже, сычей.
. Справка. Сыч – это птица из рода совиных. Ростом поменьше, а страху нагоняет куда больше. Из самой глубины веков за птицей тянется дурная слава. Залетит во двор – дом развалится. На крышу сядет – в лучшем случае переболеешь. Ночью закричит – погода испортится или девочка родится. Миниатюрный совёнок с ушками, неподвижным взглядом жёлтых глаз, способный шипеть по-змеиному и запросто воспроизводить соловьиные трели имеет все основания стать пугалом для людей с ограниченным кругозором.
Петрович рассказывал – технический этаж задуман был как домашняя пасека. Это было дерзко, современно, выгодно! Но увидел гнёздышко, и понял: отец семейства высиживает ту же идею, что заложена в фундамент дома: собрать семью под одной крышей! Это была победа Разума над суеверием.
Борьба с болотной нечистью перешла в фазу её беспомощной ненависти к Дому. Попытки проникновения мелкими группами мелких пакостников пресекали сычи, защищавшие общий Дом. Остались звуковые страшилки, вздохи-выдохи, вой, пуканье метаном, к ним привыкли.
