ПРОЛОГ
Я всегда хотела влюбиться. По – настоящему. Испытать, что это такое. В детстве я видела много фильмов, которые считала для себя образцом для подражания. Как правило, в них главные герои совершали какие-то подвиги, чтобы преодолев бесконечные трудности, в конечном итоге оказаться вместе. Я была ребенком своего времени, и мои фантазии подпитывали бразильские сериалы, появившихся вдруг на экранах наших телевизоров. Вся страна тогда с придыханием, ровно в семь вечера замирала в ожидании очередной серии. Я росла, но чуда не происходило. Мальчики, потом мужчины, мне, конечно, нравились, но все это было не то. Ничего такого, о чем рассказывалось в фильмах и книгах.
Первая попытка влюбиться случилась со мной в пять лет. Тогда впервые в поле моего зрения подвернулся достойный меня вариант. В то время я уже целую неделю гостила у бабушки в деревне, отъедаясь двухслойными оладьями, парным молоком и медом. К этому моменту мне уже надоело делать мини – кукол из цветков мальвы, что росла возле забора и делать прически принцессам побольше, головы которых представляли собой одуванчики с волосами из стебля. Стебель полагалось разделить на тонкие полоски и опустить в воду – тогда они самым волшебным образом закручивались в тугие кудри. Испытания проходили успешно, но я уже довольно долго занималась своими экспериментами, поэтому, подбадриваемая бабушкой, отправилась изучать местность. И тогда я познакомилась с ним – своим соседом. Он был моим ровесником, тоже приехал к бабушке и тоже скучал. Мы вместе неплохо развлеклись – он показал мне, где находится конюшня, коровник, тарзанка на речке и рассказал, что видел, как дед, живущий на окраине, по ночам ходит в соседнюю деревню и постоянно, каждую ночь, таскает домой огромные мешки с чем-то тяжелым. Воображение рисовало нам страшное – ясное дело, он воровал детей и продавал их потом цыганам. Но сначала он очень долго держал их у себя в подвале, моря голодом и пытая огромными железными ножами и прутьями. Для чего он это делал – никому было неизвестно, но по ночам из его дома совершенно точно доносились жуткие стоны и крики. А еще, у него не было одного глаза, и его лицо рассекал большой розовый шрам на щеке. Откуда мой пятилетний сосед все это знал, я не уточняла, но абсолютно верила каждому его слову, трясясь от ужаса, живо представляя себе все эти кровавые сцены насилия с замученными детьми. В общем, лето у меня получилось замечательным – в детском саду я всем рассказывала, что влюбилась, а потом, через два года мы опять встретились. Но в этот раз он довольно быстро перешел в разряд придурков, после того, как предложил посмотреть друг на друга без трусов.
Следующая моя влюбленность произошла со мной в пятом классе. Я тогда разрывалась между двумя, нравившимися мне мальчиками. У одного из них был потрясающий профиль с идеальным носом. Он сидел в соседнем ряду, и я частенько засматривалась на него, делая вид, что общаюсь со своей одноклассницей, сидящей с ним рядом. Повезло же! С учетом того, что свой нос я считала досадной ошибкой природы, с его высокой спинкой и невнятным окончанием, его правильные черты я считала совершенством. Если с волосами, глазами и губами дела у меня обстояли еще куда ни шло, то вот с носом мне точно не повезло. Тот мальчик был всегда очень серьезным, сидел очень прямо, учился хорошо, и у него всегда была очень аккуратная прическа – небольшая, тщательно уложенная волна пепельных волос.
Другой, метивший на почетное место моего избранника, был совершенной ему противоположностью. Учился плохо, его бледная и, какая-то вечно уставшая мама, постоянно топталась в коридоре возле кабинета директора, и он ежедневно задирал всех вокруг. С ним всегда были проблемы. Он сам был большой проблемой. С его бордовыми синяками, драками и мелким воровством, которое, как в один голос уверяли взрослые, могло закончиться не мелким, и, как следствие – тюрьмой. Все, находящиеся рядом с ним постоянно плакали, включая нашу классную, и я бы тоже рано или поздно вошла в их число, но однажды мое мнение о нем изменилось.
Для проходившей выставки осенних работ я без спросу взяла из дома вазу. Чешскую, граненую, жутко красивую, дорогую, а главное – дефицитную. Чтобы украсить наш стол с поделками я просто положила ее в портфель и унесла в школу. Конечно, она стала настоящим украшением всего мероприятия. И я была очень счастлива, что сделала такое доброе дело. После окончания выставки я вернула ее обратно в портфель и направилась было к выходу, но тут из моих рук его вырвал мой одноклассник – мелкий задира, из тех, что вроде есть, но их как-то особо не видно, пока они не обратят на себя внимание какими-нибудь нелепыми выходками. Они – эти выходки, тоже были мелкими – масштаба и наглости на что-то покрупнее, с размахом, в них не хватало. Так, между делом, что напомнить всем о своем существовании. И вот он, схватив мой портфель, не успела я глазом моргнуть, со всей дури шмякнул его об стену. Метров так в пяти от меня. Тот звон я не забуду никогда. Мне показалось, что вся моя жизнь теперь совершенно точно закончилась, рассыпавшись на мелкие, дефицитные, чешские кусочки. И в этот момент появился он – Витя Поленов, гроза всех школьников, учителей, родителей, проходящих мимо людей и даже директора. Он увидел, как мои ноги вмерзли в пол, остальные части тела тоже стали деревянными и мгновенно оценив ситуацию, поднял виновника всего этого бардака за шиворот. Он заставил его склеить мне вазу. Заставил его принести из дома специальный клей и собрать все эти осколки в единое целое. В моих глазах он, этот Витя Поленов мгновенно взлетел на небывалую высоту. Теперь я смотрела на него другими глазами. Практически влюбленными. Но в конечном итоге моим чувствам помешала комиссия по делам несовершеннолетних, которая забрала моего временного спасителя (родители все равно потом заметили метаморфозу превращения вазы в собранный конструктор и наказали меня стоянием в углу) и будущую большую любовь далеко, и как оказалось, надолго. А с тем, с прекрасным профилем, тоже не сложилось. Моя несостоявшаяся альтернатива разбилась о толстую черную косу и мелкие черты лица Ленки Алферовой, из параллельного. Он увлекся ею, и напрочь перестал косить на меня глаза, сидя за партой. И конечно, в этом был виноват мой неправильный нос, что же еще.
Попытка номер три произошла значительно позже. В шестнадцать. Когда первая волна гормональной бури немного устаканилась, и я почти перестала травмировать психику своих родителей перепадами настроения. Мы встретились на танцах. Нежно заглядывая мне в глаза, в которых я видела мою вечную, до гроба пылкую любовь, он шептал мне на ухо то, что всякая адекватная девушка моего возраста мечтала услышать. Что ничего более красивого он в жизни не видел, что он тонет в моих глазах и прочую патетическую чушь. То, что это оказалось действительно чушью, я узнала только после двух месяцев знакомства. Когда я увидела его с компании со своей же подругой. Он также, по тому же сценарию, заглядывал ей в глаза и крепко прижимал к телу. За порогом этого знакомства остались недолгие слезы, потерянная девственность и твердая уверенность в том, что все парни – конченые козлы.
