Светлана Рычкова - Синий летящий остров. Повесть моей жизни

Синий летящий остров. Повесть моей жизни
Название: Синий летящий остров. Повесть моей жизни
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2021
О чем книга "Синий летящий остров. Повесть моей жизни"

Произведения автора во многом автобиографичны. Богатая захватывающими событиями и прочими жизнеутверждающими катаклизмами судьба автора пропущена через жесткую метафизическую мясорубку невероятно трансцедентальных переживаний загадочной женской души на бескрайних просторах Западно-Сибирской равнины. Книга написана доступным широкому читателю простым русским литературным языком.

Дмитрий Никифоров, журналист, издатель (Тюмень)

Содержит нецензурную брань.

Бесплатно читать онлайн Синий летящий остров. Повесть моей жизни


ПРЕДИСЛОВИЕ


Сказка однажды приснилась женщине:

синее-облаком-движется, ширится

милое-милое, давнее-давнее

из мотыльков на воскресном платьице.

Пело, смеясь, танцевало, плакало,

принца сулило и сад с террасами

и обнимало. И долго так оно

нежно ласкало и тихо ластилось…


Я верю в то, что всякое событие в жизни всякого человека – знаковое и не случайное. Вообще слово «случайно» – странное. Если что-то случилось, значит, так было предопределено и предначертано, и не нам судить, КАК это произошло. Так вот: со мной произошло так, как я описываю в этой повести. И это мой опыт, который, как мне хочется верить, нужен и мне, и Всевышнему, и, если его кто-то прочтет и получит какой-то опыт от его прочтения – кому-то еще. Ничто не «просто так». Ничто не «ни для чего». Наш земной опыт нужен Вселенной со всем абсурдом, со всей трагичностью и со всеми забавными моментами этого опыта. Вот вам, уникальные и многоопытные мои, мой уникальный и, надеюсь, небезынтересный вам опыт. Мой «Синий летящий остров» – самые яркие, ультрамариново-кобальтовые воспоминания из жизни девочки-подростка- девушки-женщины…


Глава 1.


ДЕД


Чтобы дорога – не насыпью,

вровень с полями,

чтоб на обочине рыжая-рыжая

с белою челкой

(господи, вот где пошарилась мода!)

мать-кобылица. И чтобы

нежно подняв грациозную шею,

нежно прикрыв прихотливые веки,

нежно взглянув на дитя-жеребенка

мне подсказала она (и она, и Cоздатель)

как вездесуще прекрасна любовь…


Герман, первый русский ученик моего учителя по йоге Кальки, помнит свои ощущения детства с пеленок. Вот он плачет, ему нравится звук голоса, состояние это – реветь – ему нравится! А его мамки-няньки укачивают, успокаивают и не понимают, что ему хорошо! Набоков тоже отлично описывал свои детские вспышки памяти, возраста так с двух лет, если мне моя память не изменяет. А вот я – нифига. Хотя – кто знает?! Мама с папой столько раз рассказывали, что уходили на танцульки и оставляли меня, пеленочную, с дедом, что я абсолютно отчетливо вижу эту незатейливую картину.

Это мой любимый дом, где я провела свое детство. Деревня, состоящая из трех: общее название (которое мне всегда было чужое) Шестаково, моя «поддеревенька» – Покровка и третья часть – Хохлы. Потому что все эти части – на трех разных холмах (для меня холмы эти были – горы! Гималаи!). Покровка, где был бабушкин самый красивый на свете дом – самая роскошная часть деревни, самом собой. Дом строили на моей памяти. Старого, который был до этого, не помню. Помню, что у моего любимого нового был сруб из огромных круглых нетесаных поленьев, огромные же ворота, которые открывались, когда заезжал в них дедов трактор, или когда корова Февралька (названная в честь месяца нашего с ней рождения) брыкалась – не заходила в малые ворота. Синие наличники в яркий цветулечек, обсиженные мухами шторки на окнах… Такого уюта и такого вкусного запаха никогда, нигде, кроме как в этом доме, не было и не будет.

И вот будто дед сидит на самотканых половиках в горнице (слова «зал» или «большая комната» я не знала лет до 12-ти), качает меня, туго запеленатую и орущую что есть мочи от того же счастья, что и у Германа, и поет свою единственную, любимую мною пожизненно: «Ой, маро-о смаро ос! Ни-и-и маро-о-о сьменя-а-а!» И я блаженно засыпаю… Мой любимый двухметровый, вечно обросший густой черномазо-седой щетиной, с огромными мозолистыми ручищами и толстыми черными губами, зажавшими беломорину, дед Ляксей. Только его одного я чмокала в эту щетинищу, больше никого. Ни маму, ни папу. У меня был только дед… Ну, пожалуй, еще уборочная страда и трактор. В два-три года я вся была вымазана мазутом, пропитана гарью выхлопов, носила специальное рабочее «зиленинькае» пальтишко, ела в поле с трактористами, работала (спала в тракторе) по ночам с дедом – выполняла план, потом мы с дедом получали одну на двоих медаль передовика производства.

Откуда-то из Москвы или откуда-то с работы из другой деревни приезжала очень красивая тетенька мама, привозила вкусные огромные яблоки, нарядные платьица, как полагается, оччень коротенькие – чеб виден был из-под «солнца-клеш» треугольничек белых трусиков. У деревенских девчонок таких платьиц не было, и я фарсила-модничала в свободные от трудов праведных деньки. Тем паче, была я, по словам деда, «красившее всех», слаще не быват. Первая внучка в семье, да умненькая, да кругленькая, да косы длинные. Косы, конечно, – это проблема. Вшей-то давить можно, а вот гниду тянуть по всей длине – замаешься. Приходилось выводить хлорофосом, но все равно кос не резали. Глазки-бусинки, носик-пуговка, губки-бантиком на колобке личика – идеал красоты дедовской! Вот только доводили меня соседи в день ни по разу: «Глаза-от не промыла девка!» И я истово терла свое кареглазие – никак не могла оттереть…

Это потом мне рассказали, что дед гонял и бабушку, и детей своих поленом; что влюбленная в него до неистовства бабуленька моя аж в окна соседке стучала – его вызволяла, беспутного; что совсем деградировал дед перед смертью: в штаны все туалетные дела делал…Это был уже не мой дед. Мой на меня ни разу не прикрикнул. Мой по ночам вставал, садил из решетчатой кроватки поближе к печке на горшок и обязательно давал «падюсецьку» из мягчайшего пера. Приносил вечерошнего молока, чтоб я, делая свои дела, жамкала пальчиками пуховую благодать, и из рук деда потягивала законные литры. Кроме молока, я ваще ниче не ела и не пила: звали, как телю, «тпрутей», за это и дивились, как девка жива одним молоком. А после дед брал беломорину и долго-долго дымил на кухне. Это были мои любимые часы: все спят, только мы с дедом ведем молчаливый полуночный диалог…

Деда Ляксея любили все кошки и собаки в деревне. Сидит вечером на лавке у палисандика – они вьются вокруг, ластятся, на руки к нему прыгают. Бабоньки в магазине напротив тоже… ни одного круглого зада дед не пропускал. Стоял у прилавка, чакушку выпрашивал и – хвать! – да ущщыпнет какой потолще, а бабам того и надо, зады колышутся, рожи пунцовые, бусы на грудях от бисерного смеха трясутся…

…Умер мой дед от рака горла, – сильно беломором персмолил. В больницу к нему в мои 18 лет я прийти успела. Лысый от облучения, тощщый, молчит, по щекам слезы текут. Оглянулась, когда уходила – дедова черепушка в больничном окне…Все. Потом он мне снился. Долго еще, лет десять. Сюр страшный. То сидит на пустыре, сквозь гной, стекающий по нему, кости проглядывают, а он в печку полешки подкидывает и жалобится, что холодно ему под землей. Печка на голом песчаном пустыре и дед. То будто из ямы, для гроба выкопанной, руки тянет к нам с бабушкой, руки становятся все тоньше и длиннее, а деда хватает нас – и к себе. Я кричу бабушке: «Баба, туда нельзя! Ты умрешь!» А она и к нему хочет-плачет, и упирается… Потом я узнала, что надо молиться за деда – и он в рай попадет. Думаю, попал уже, раз больше так вот не снится.


С этой книгой читают
Говорят, что есть поэзия мужская, а есть женская, ну, или хотя бы с оттенками гендерными, а есть такая, которая понятна по настроению всем. Таковы стихи Светланы Рычковой. Хотя, как и положено, там есть и чисто женские стихи, обращенные, к мужчине. Но вот городское настроение, когда вдоль знакомых улиц и новых строф «выветрено, По всем ветрам разнесено – вывернуто На все изнанки из всех тулупов» – это у автора в ответ на довлатовское выверенно. И
В третьей книге кварты "Сударшана" "Раху. Революция продолжается" вы узнаете том, как выглядят адские планеты, кто такой демон, вызывающий лунное и солнечное затмение и продолжите наблюдать нелегкий путь главной героини – Дашки.От АвтораСодержит нецензурную брань.
Во второй книге кварты "Сударшана" "Нилачала. Перезагрузка" читатель узнает ещё об одном приключении главной героини кварты Дашки-Даршаны, которая живет одновременно в двух измерениях, окунется в восточный колорит, узнает о философии Гаудиа-вайшнавизма. Любители фэнтези, ценители восточной мудрости и те, кто не прочь почитать приключенческую литературу, – моя книга для вас.От автора
"Кустики" – сборник моих автобиографических рассказов разных лет: про родную деревню и родню, про мытарства по квартирам, импрессионистическая зарисовка про Магнитогорск и лирический репортаж о житии в ведической общине. Страшилки, мистика, свет и ностальгия. Сибирь и Урал, их суровая поэтика…От автораСодержит нецензурную брань.
Любовь – основа нашей жизни. Она проявляется любовью матери к ребенку. Любовью между полами. Любовью к творчеству, искусству познанию, природе, Родине…Но наряду с этим в жизни часто случаются превратности любви. Часто это происходит от того, что люди не понимают тесно связанные между собою понятия. Автор пытается на основе своего богатого жизненного опыта помочь читателю разобраться в этих непростых жизненно важных вопросах.
Небольшие события, проходящие в жизни ребенка, сталкивают его с разными людьми, от преступников до актеров театра. И как он открывает тайну и познает мир, пытаясь разобраться в происходящем.
«Сто лет минус пять» отметил в 2019 году журнал «Октябрь», и под таким названием выходит номер стихов и прозы ведущих современных авторов – изысканная антология малой формы. Сколько копий сломано в спорах о том, что такое современный роман. Но вот весомый повод поломать голову над тайной современного рассказа, который на поверку оказывается перформансом, поэмой, былью, ворожбой, поступком, исповедью современности, вмещающими жизнь в объеме романа
В этой книге есть продолжения известных сказок, где со знакомыми героями происходят уже новые неожиданные приключения.Есть в ней и другие сказки – с неизвестными читателю героями, поступающими нестандартно и непредсказуемо. А еще есть фантастические сказки, рассказанные космическими скитальцами.
Посвящаю маме. Самому дорогому человеку в жизни. Сборник написан за 2017 год. Работа могла быть закончена ранее, но одновременно писались две книги с рассказами: «Журнал Сталкера» и «Дневник Сумасшедшего». Несмотря на название и обложку сборника, он собрал в себя добрые, философские и любовные произведения. «…Я пытался передать свой мир, сквозь строк каскад…» (с) Даниил Тагилский
Книга составлена из разрозненных рассказов, написанных автором по возвращении в Россию после семилетнего периода жизни в Англии.
С древних времен человек пытался объяснить многие вещи, происходящие с ним и рядом с ним. Однако до настоящего времени, в наш век, казалось бы, развитого технического прогресса, далеко не все события в мире поддаются разгадке с научной точки зрения.Хоть раз читателю было дозволено бывать в теле зверя? Чувствовать и видеть все то, что и они? В этой незамысловатой истории все возможно, и даже больше чем все.
Один из самых редких типов личности и, пожалуй, самый загадочный тип. Аутсайдер, который не играет в социальные игры, но при этом умудряется в них выигрывать. Сигм часто сравнивают с одинокими волками, которые идут своей дорогой, независимы и уверены в себе, вне зависимости от обстоятельств.Эта книга позволит вам заглянуть внутрь этих уникальных личностей, а также найти советы как сигме преуспеть в карьере, отношениях и жизни.О сигмах написанное