Курт Воннегут - Синяя борода

Синяя борода
Название: Синяя борода
Автор:
Жанры: Литература 20 века | Зарубежная классика
Серия: Эксклюзивная классика
ISBN: Нет данных
Год: 2019
О чем книга "Синяя борода"

Один из самых причудливых и загадочных романов Курта Воннегута, в котором он обыгрывает не только «мифологию искусства» ХХ века, но и архетипы «военной прозы» и мотивы древнегреческой мифологии. Автобиография вымышленного художника Рабо Карабекяна, карьера которого потерпела крах из-за некачественной краски, и история таинственной Цирцеи Берман, пытающейся изменить не только его жизнь, но и взгляды на искусство и свое место в нем, служат лишь обрамлением для притчи, по-новому трактующей известный сюжет творца, его Музы и поисков Вдохновения.

В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Бесплатно читать онлайн Синяя борода


Kurt Vonnegut

BLUEBEARD


Печатается с разрешения издательства Dial Press, an imprint of Random House, a division of Penguin Random House LLC и литературного агентства Nova Litera SIA.


Публикуется с разрешения Kurt Vonnegut LLC и литературного агентства The Wylie Agency (UK) LTD. Copyright © 1987 by Kurt Vonnegut, Jr. Copyright renewed © 2004 by Kurt Vonnegut, Jr. All rights reserved


© Kurt Vonnegut, 1987

© Перевод. Л. Дубинская, 2018

© Издание на русском языке AST Publishers, 2019

* * *

Автобиография Рабо Карабекяна (1916–1988)

Посвящаю свою книгу Цирцее Берман.

Что тут еще пояснять?

Р.К.

От автора

Это роман, но это и трюк, вымышленная автобиография. Не надо воспринимать книгу как серьезную историю абстрактного экспрессионизма, первого значительного направления живописи, зародившегося в Соединенных Штатах Америки. Это история того, как я воспринимаю разные вещи. Не более того.

Рабо Карабекяна никогда не существовало, равно как Терри Китчена, Цирцеи Берман, Пола Шлезингера, Дэна Грегори, Эдит Тафт, Мерили Кемп и всех остальных персонажей этой книги. Что касается реально существовавших, притом знаменитых людей, которые мною упомянуты, то я не заставил их делать ничего такого, чего они не сделали бы, попав в подобные обстоятельства.

Позвольте заметить, что многое в книге – реакция на непомерные цены, которые в уходящем столетии платили за произведения искусства. Фантастическая концентрация банкнот дала возможность некоторым людям и организациям материально стимулировать кое-какие человеческие шалости с неуместной и потому огорчительной серьезностью. Я имею в виду не только детскую мазню, выдаваемую за искусство, но и прочие ребяческие забавы – когда взрослые, как дети, носятся, прыгают или мяч гоняют.

Или пляшут.

Или распевают песни.

Мы для того и существуем, чтобы помочь друг другу справиться со всем этим, как это ни назови.

Доктор Марк Воннегут (из письма автору, 1985 г.)

1

Поставив точку в своем жизнеописании, я счел благоразумным бегло пройтись по написанному обратным ходом, и, вернувшись к началу, к моей, так сказать, входной двери, приношу извинения прибывающим гостям: «Я обещал вам автобиографию, но кое-что пошло не так, пока я ее стряпал. В результате биография оказалась еще и дневником минувшего беспокойного лета! Но если понадобится, можно в любой момент послать за пиццей. Входите же, входите».


Я – бывший американский художник Рабо Карабекян, человек с одним глазом. Я родился в Сан-Игнасио, штат Калифорния, в 1916 году в семье эмигрантов. За эту автобиографию я принимаюсь спустя семьдесят один год. Для непосвященных в древние тайны арифметики: сейчас, стало быть, 1987 год.

Я не родился циклопом. Левого глаза я лишился незадолго до конца Второй мировой войны в Люксембурге, командуя взводом саперов, которые – вот любопытно! – в гражданской жизни были художниками разных направлений. Вообще-то мы занимались маскировкой, но в то время пришлось сражаться за свою жизнь как самой обычной пехоте. Взвод сформировали сплошь из художников, поскольку кому-то из армейских пришло в голову, что по части маскировки художники – то что надо.

И правильно: мы были то что надо! То что надо! Как мы дурили немцев нашими мистификациями. Они и понять не могли, что для них представляет опасность в нашем расположении, а что нет. Да к тому же нам и жить позволялось как художникам, чихать мы хотели на форму да на всякие эти военные ритуалы. Нас никогда не включали в обычное войсковое соединение, такое, как дивизия или там даже корпус. Приказы нам отдавал непосредственно Главный штаб Объединенных экспедиционных сил, который приписывал нас то одному генералу, то другому, а они уже были наслышаны о том, как мы противника сбиваем с толку. Генерал этот ненадолго становился нашим патроном, снисходительно держался, почти всегда восторгаясь нами, и в конце концов испытывал признательность.

И мы были нарасхват.

Поскольку в армию я записался и стал лейтенантом за два года до вступления Соединенных Штатов в войну, то к концу ее должен был бы получить звание подполковника, не меньше. Но, дослужившись до капитана, я сам отказался от повышений – не хотел расставаться со своей славной семьей из тридцати шести человек. Это был первый мой опыт с такой большой семьей. Второй возник после войны, когда я сблизился с теми американскими художниками, которые теперь вошли в историю искусства как основатели абстрактного экспрессионизма. И не только сблизился, но и ни в чем им не уступал.

* * *

У матери моей и отца там, в Старом Свете, семьи были побольше, чем эти, и уж конечно, у них в семьях все друг с другом в кровном родстве состояли. Родственников они потеряли во время резни, когда Турецкая империя уничтожила около миллиона своих армянских подданных, которых объявила предателями по двум причинам: во‐первых, они были умные и грамотные, а во‐вторых, у многих имелись родичи по ту сторону границы с врагом, с Русской империей.

Тогда была эпоха империй. Да и сейчас тоже, если разобраться.


Германская империя, союзник турецкой, послала беспристрастных военных наблюдателей оценить, сколько народу погибло в первый на столетие геноцид – слово, которого тогда еще не существовало ни на одном языке. Теперь всем известно, что такое геноцид, это тщательно продуманная операция с целью уничтожения каждого представителя определенного подсемейства рода человеческого, будь то мужчина, женщина или ребенок.

Столь грандиозные планы требуют решения чисто технических задач: как дешево и быстро убить такую массу крупных, хорошо соображающих животных, да чтобы никто не удрал, а потом еще ликвидировать горы мяса и костей. Турки, поскольку были в этом деле пионерами, не имели навыков для действительно большого бизнеса и не располагали необходимыми техническими средствами. Зато не пройдет и четверти века, как немцы великолепно продемонстрируют и то и другое. А турки просто хватали подряд всех армян, какие попадутся, когда обшаривали дома или прочие места, где армяне работали, отдыхали, играли, молились, учились и так далее, а затем выгоняли их в чистое поле, оставив без еды, питья и крова, и избивали до смерти или палили, пока никого в живых не останется. А уж ликвидировали беспорядок, довершая дело, собаки, коршуны, грызуны разные и совсем под конец – черви.

Мать, которая тогда еще не была моей матерью, только прикинулась мертвой среди трупов.

Отец, который тогда еще не был ее мужем, школьный учитель, спрятался в уборной за школой и так вот среди дерьма и пересидел, пока солдаты не ушли. Уроки уже кончились, и мой будущий отец, как он мне рассказывал, сидел в школе один, сочинял стихи. Услышав, что идут солдаты, он сразу понял зачем. Отец так и не увидел, как убивали. Мертвая тишина в деревне, единственным обитателем которой он, с ног до головы перемазанный дерьмом, остался с наступлением ночи, была для него самым жутким воспоминанием о резне.


С этой книгой читают
«Заводной апельсин» – литературный парадокс ХХ столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение malltshipalltshikov и kisok «надсатых», Энтони Бёрджесс создает роман, признанный классикой современной литературы.Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски н
Перед вами – книга, без которой немыслима вся культура постмодернизма Европы – в литературе, в кино, в театре.Что это – гениальный авангардистский роман, стилизованный под философию сюрреализма, или гениальное философское эссе, стилизованное под сюрреалистический роман? Пожалуй, теперь это и не важно.Важно одно – идут годы и десятилетия, а изысканной, болезненной и эзотеричной «игре в бисер» по-прежнему нет конца. Ибо такова игра, в которую играю
«Аэропорт» – роман-бестселлер Артура Хейли, вышедший в 1968 году. Вымышленный город, где находится крупнейший аэропорт, неожиданно накрывает снежный буран, поэтому все службы работают в экстренном режиме.На сотрудников аэропорта обрушивается одна проблема за другой, начиная от сгинувшей непонятно где машины с продуктами до страшной аварии на борту одного из самолетов. А ко всему прочему добавляются обострившиеся личные проблемы героев, их сложные
«Театр» – самый известный роман Сомерсета Моэма.Тонкая, едко-ироничная история блистательной, умной актрисы, отмечающей «кризис середины жизни» романом с красивым молодым «хищником»?«Ярмарка тщеславия» бурных двадцатых?Или – неподвластная времени увлекательнейшая книга, в которой каждый читатель находит что-то лично для себя?«Весь мир – театр, и люди в нем – актеры!»Так было – и так будет всегда!
А есть ли жизнь на Марсе? Да, есть – в фантастическом романе «Сирены Титана» Курта Воннегута читатель сможет побывать не только на Марсе, но и на Меркурии и Титане вместе с главным героем – богатым американцем, прожигателем жизни Малаки Константом. На Марсе Малаки переродится в Дядька, потеряет память, лишится всего и будет выполнять приказы людей, встроивших в его мозг чип, причиняющий герою нестерпимую боль при любом отказе следовать распоряжен
Послушайте – когда-то, две жены тому назад, двести пятьдесят тысяч сигарет тому назад, три тысячи литров спиртного тому назад… Тогда, когда все были молоды… Послушайте – мир вращался, богатые изнывали от глупости и скуки, бедным оставалось одно – быть свободными и умными. Правда была неправдоподобнее всякого вымысла. Женщины были злы и красивы, а мужчины – несчастны и полны глупых надежд. И крутилась, крутилась жизнь, запутывалась все сильнее – к
«Бойня номер пять, или Крестовый поход детей» – одно из самых знаменитых произведений американского писателя Курта Воннегута. В нем сильны автобиографические мотивы, в частности, отразился горький военный опыт писателя. Роман написан в так называемом «воннегутовском» «телеграфическо-шизофреническом» стиле. В нем сочетаются острая сюжетность и философичность, фантастика и гротеск, бурлеск и злая сатира.
«Эта книга – мой подарок самому себе к пятидесятилетию.В пятьдесят лет я так запрограммирован, что веду себя по-ребячески; неуважительно говорю про американский гимн, рисую фломастером нацистский флаг, и задики, и всякое другое....Думаю, что это – попытка все выкинуть из головы, чтобы она стала совершенно пустой, как в тот день пятьдесят лет назад, когда я появился на этой сильно поврежденной планете....По-моему, так должны сделать все американцы
В многогранном наследии великого писателя Антона Павловича Чехова тема любви занимает центральное место, хотя долгое время Чехова считали, в первую очередь, сатириком и бытописателем, мастером острых и метких зарисовок. В этой книге собраны чеховские шедевры, посвященные любви. Среди них – грустные лирические истории, в которых проявилось глубочайшее понимание психологии человека, и язвительные сюжеты, и попытка написать «бульварный роман» о несч
Автобиографическая трилогия «Из Ларк-Райз в Кэндлфорд» – ностальгическая ода, воспевающая жизнь провинциальной Англии Викторианской эпохи, рассказанная от лица девочки Лоры, выросшей в деревушке Ларк-Райз на севере Оксфордшира, а затем, еще подростком, устроившейся работать в почтовое отделение в близлежащем городке Кэндлфорд-Грин. Эти полулирические-полудокументальные воспоминания очаровывают искренностью повествования и простотой деревенских нр
Роман «Кому-то и полынь сладка» (1929) принадлежит к лучшим образцам прозы Танидзаки. Это история о несчастливом браке: муж и жена давно уже тяготятся своими узами, но вместо того чтобы расстаться и обрести желанную свободу, продолжают мучить себя и друг друга…Однако главный интерес романа заключается не в сюжетной коллизии как таковой, а в самой его атмосфере. Лирическое начало просвечивает сквозь всю ткань повествования, связывая воедино объект
В ноябре 1913 года вышел в свет первый том романа Марселя Пруста «В сторону Сванна». Публикация оказалась возможной благодаря усилиям друзей никому не известного писателя, так как сложно построенное, автобиографическое сочинение поначалу не вызвало энтузиазма у издателей, а впоследствии у критиков и читателей. В то время вряд ли кто-то смог бы предсказать, что цикл «В поисках утраченного времени», первой книгой которого станет «В сторону Сванна»
Интеллектуальный триллер «Тамблеры», глава из которого была опубликована в журнале Сноб, с первых строк захватывает читателя. Психологический реализм, переплетаясь со взрывным юмором и хитросплетениями непредсказуемого сюжета, зовет за собой в странный мир неземных существ с земными проблемами и человеческими чувствами. Поддайся любопытству и открой для себя волшебную вселенную Тамблеров: они созданы из света и пришли нести свет, но столкнувшись
Новый год в мегаполисе подразумевает веселье, друзей и много развлечений. Но герой и героиня книги одиноки. Перед праздником они потеряли работу и друзей… Смогут ли они избежать одиночества в новогоднюю ночь? Найдут ли друг друга в многомиллионном городе любви? Об этом и не только расскажет вам эта книга.
Книга по мотивам русских народных сказок... I часть "Как Кощей и Баба-Яга Колобка женили" Кто сказал,что Кощей и Баба-Яга враги? А вдруг они самая,что ни есть настоящая супружеская пара? А раз пара, то и детки есть. А есть детки -недалеко и до внуков. Только как бы сыночка женить?А как его женить, если не хочет он в супруги ни Василису Премудрую, ни Настасью Прекрасную? Где найти достойную невестку? Поневоле забудешь тут старые обиды и встанешь п
Я не испугалась – видела, как входим в сотканную из тьмы колонну, но когда магистр остановился, напряглась, потому что… – Какая-то опасность? Диверсия, которую вы предсказывали?Лица Рэйнера не видела, зато слышала его неровное дыхание и ощущала горячие руки, лежащие на моей талии.– Нет, эту диверсию я не предсказывал, – отозвался Варкрос. – Но знаете, Эрика… я так давно этого хочу, что уже не в состояни