Помолясь Господу, по Его благоволению, получив благословение, я, Пьер из Каркасона, начинаю сей рассказ в назидание потомкам. Мы ушли из этого мира. Идущие за нами также… Да и вам, живущим ныне, не много осталось времени, прежде чем предстанете пред светлые очи премудрого Владыки миров. Только диавол, как и агнец Божий, пребывает вечно, ведя борьбу за души человеческие. Слабые и нестойкие отходят к князю Тьмы. Сильные и мужественные – к светлому Сыну Господа нашего. Таких все меньше. А в последние времена мира земного и человеческого останется совсем мало. Остальные, с покалеченной душой, слепые и глухие к Правде и Истине, но преисполненные горделивым самомнением, стоят на перепутье. А потом с радостью устремляются в царство Тьмы. Диавол хитер и коварен. Обольщает бесхитростных умом и простоватых сердцем. Приходит к ним, прикрываясь шкурой овечьей. И редко кто увидит под ней лютого зверя, по природе своей предназначенного губить мирных и послушных.
Александр отложил лист, отпечатанный на компьютере дяди Толи. Вернее, Анатолия Ивановича, родного брата его отца – Николая Ивановича. Отец умер давно. Саша был тогда еще малым ребенком. Поэтому острота горечи той утраты притуплена прошедшим временем. А дядя Толя умер совсем недавно. Оттого, наверное, сегодня у Александра слезы на глазах и на сердце.
Когда хороший человек уходит из мира, в котором остаемся мы, еще живущие в нем, то у всех знавших ушедшего появляется чувство растерянности и пустоты. Как будто часть самих себя потеряли. Малодушно начинаем искать эту часть, только теперь понимая, насколько важной она была. Озираемся вокруг, хотя прекрасно сознаем: здесь искать бесполезно. Тогда убегаем в собственную память – проверенный и надежный способ приглушить горечь утраты. Вот и Саша, грустно улыбнувшись, начал вспоминать.
В той большой семье, которая, как рой пчел, сопровождает практически каждого из нас, где не только папа с мамой и братья с сестрами, но и дедушки, бабушки, дяди и тети, родные и двоюродные, и еще масса родных по крови и родных по семейной и личной дружбе, дядя Толя выделялся своим одиноким величием. Сам поступил на исторический факультет университета. Сам, увлекшись литературой Средневековья, выучил несколько языков, ныне практически вымерших – не только латинский и греческий, старофранцузский, но и старолангедокский. Написал несколько монографий. Защитил кандидатскую, затем докторскую диссертацию. Профессор престижного гуманитарного вуза.
Он всегда был… как бы это сказать деликатнее, немного не от мира сего. Внешне обаятельный, даже веселый, он все равно оставлял у собеседника чувство, что лишь малая часть его сейчас здесь с ним ведет беседу. А другая, гораздо большая, где-то там… Но где? Дядя Толя и сам, наверное, не мог бы объяснить.
Так вот, эта неравнозначная раздвоенность вызывала у всех, кто общался с дядей Толей, чувство ревности. Каждый из родных, в том числе и племянник Александр, неосознанно все же пытался встряхнуть дядю Толю. Привлечь его внимание к собственной персоне. Перевести из его закрытого таинственного внутреннего мира в этот, где все мы сейчас. Иногда такое удавалось. И тогда с удовольствием слушали его рассказы об удивительных историях давно минувших дней, в среде других народов Европы. От души смеялись его незлому, тонкому юмору, с радостью подхватывали песни, которые он начинал своим красивым баритоном.
Но чем старше становился Анатолий Иванович, тем реже он радовал своим присутствием родных и друзей. Все чаще и дольше пребывал в только одному ему известном внутреннем мире. Семью он так и не завел. Наверное потому, что такие люди любят только один раз, да и то не всегда человека. Дядя Толя был влюблен в литературу средневековой Европы. Она дарила ему тепло и радость общения.
При всей деликатности он был все же замкнутым человеком. Разве что с племянником своим, Сашей, общался достаточно часто и живо. Александр, инженер-физик, а теперь менеджер рекламной компании, все продолжал спорить с дядей Толей о пользе знаний давно прошедших лет.
– Я понимаю сегодняшних химиков, физиков, медиков, даже литераторов и поэтов… От них есть толк для современного человека. Они находят и приносят всем нам новые знания, которые делают эту жизнь комфортнее, надежнее, веселее. А то, что было когда-то, где-то, с кем-то, а потом забылось?.. Может, не надо ворошить прошлое? Пусть так и остается в вечном сне на кладбище памяти человеческой, – горячо отстаивал свою технократическую точку зрения Александр.
Дядя Толя, улыбнувшись, ответил тогда:
– Воспоминания о былом – как зеркало за спиной. Оглянись, всмотрись в него внимательно, и увидишь не только себя, но и то, что у тебя впереди. Однако, чтобы увидеть, надо не просто смотреть, но и понимать. Вот этим я и занимаюсь. Перевожу то, что было когда-то, в то, что есть сейчас. Даю возможность человеку современному посмотреть на того, каким он был много веков в прошлом. Умный и чуткий увидит и поймет гораздо больше, чем ординарный гражданин толпы.
Но дяди Толи уже нет. Спорить не с кем. Оттого, наверное, у Александра к чувству печали прибавилась досада – с кем теперь общаться о «высоком»? Друзья и приятели, девушки для одноразовой скороспелой и быстро засыхающей любви не годятся. Там, в их мире, все практично, прагматично и примитивно. Судьба мира и человека в нем сводится к развлечениям, курсу валюты и ожиданиям прибавки заработной платы. Или очередной «субсидии» от родителей.
Саша довольно рано, уже со старших классов школы, чувствовал, что и он, как его дядя, немного не от мира сего. Но научился умело скрывать это и изображать своего в доску парня, чтобы не выделяться и не вызывать подозрения у приятелей. В свое время дядя Толя помог устроить Сашу в солидную школу. В ней училось много детей из богатых семей, с влиятельными родителями. Вот они-то и стали приятелями. Потом не раз помогал материально, когда племянник стал студентом серьезного технического института. Хотя Александр почти всегда получал повышенную стипендию… Но разве же это те деньги, на которые сейчас можно прожить? Так и тянулись они: один – как к сыну, другой – как к отцу и старшему брату.
А теперь дяди Толи нет. Осталось завещание от него, оформленное со всей тщательностью. В нем все свое имущество, а главное, квартиру, небольшую, но уютную, в очень престижном районе города, он отписал своему «вечному оппоненту», племяннику – Александру Николаевичу. Другие родственники немного нахмурились – ведь квартиру можно было продать, а деньги поделить в только им ведомой пропорции. Правда, у каждого были свои цифры… Но ничего не поделаешь. Воля усопшего – закон!
