1. Глава 1. Лекси Рид.
Предисловие: Это вторая книга из цикла «Сводный брат», и последняя из дилогии.
Посвящение: Для каждого моего читателя, кто готов по-настоящему чувствовать эмоции этих двоих сквозь экран. Для всех тех, кто верит в безграничные чувства. Для каждого, кто ждал продолжения и не переставал верить в меня. С любовью, ваша Ники Бейли.
***
Ночь. Лишь тусклый свет фонарей, пробивавшийся сквозь открытое окно, освещал тёмную комнату моего гостиничного номера. Ветер неожиданным колючим порывом лизнул щёку, забравшись под лёгкий халат. Пробежал мороз по коже. Даже звук шуршавших о ворсистый ковёр плюшевых тапочек, в которых приятно нежились мои ножки, не заглушал собственных мыслей.
Ещё один шаг и пути назад не будет. Всего лишь один шаг...
«Он здесь. Он мой. Пускай только сегодня», — вновь и вновь мысленно повторяла, будто мантру.
Я, словно кошка, продолжала медленно продвигаться к кровати, скидывая с себя ненужную шёлковую ткань. Торопливо стянула рубашку с его плеч, которую спустя мгновение он сбросил вовсе.
Чёртов Ник Блэк был великолепен.
Его крепкие плечи, жилистые руки с выступающими венами, эта широкая грудь и рельефный пресс с чёрной дорожкой волос ниже пупка. Сфокусировала взгляд на извечной хищной ухмылке. В его обычно холодных, словно декабрьский порыв ветра, глазах сейчас бушевало тёмное пламя, словно сама ночь. Они загорелись искрой желания и ещё чем-то совсем неуловимым.
«Он безнадёжно сломил тебя, Рид», — пронеслось в голове. И я согласилась сама с собой.
Важно только то, что он здесь. Сейчас. Настоящий.
Блэк резко притянул меня за талию, обвив руками, прижал к себе и впился губами в мои губы. Только он мог целовать так: до головокружения, дрожи и бешеного ритма сердца.
Я слегка выгнулась, тесно прижавшись к крепкому телу, почувствовав, как его ладонь медленно пробралась под кружевные трусики. Всплеск ненавистного, но ожидаемого желания пылающей волной разлился по всему телу до кончиков пальцев. Казалось, что в этот самый момент горячее его ладоней, поглаживавших внутреннюю сторону бедра и его губ, настойчиво прошедшихся от шеи к ключице и ниже, могли быть только раскалённые угли на самом дне Ада.
Рывок и я под ним. Как же Блэк хорош в данный момент. Мускулы напряжены, властная улыбка не сходит с лица.
— Ты моя, Лекси Рид, — довольно прошептал он, неспешно проведя ладонью по моей груди.
Ник заполнил меня. Медленно, дюйм за дюймом. Подалась бёдрами навстречу, стихийно, бесконтрольно. Потянула к себе, обхватив шею руками, обняла ногами, впустила ещё глубже, истошно желая быть как можно ближе. Простонала в приоткрытые губы.
— Я знал, что ты шлюха, Рид, — глухо произнёс Блэк, протянув руку, схватив меня за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.
Взгляд колючий, в нём застыла неприкрытая ненависть. Мне хотелось закричать: «Нет». Спросить, что я сделала не так. Однако он не позволил.
— Я ведь с первой встречи говорил тебе, что ты всего лишь маленькая, глупая, никчёмная… — он тяжело задышал, нарочно склонившись к уху и вынудив кожу покрыться мурашками от его шёпота. — Чёртова шлюха, — он коснулся носом моей щеки. — Не смей больше подходить ко мне.
Нет.
Нет, не может быть!
Я резко поднялась на кровати, быстро и прерывисто дыша, постаравшись сфокусировать зрение. Рассудок начал медленно проясняться, и я отпустила смятую простыню, что держала в побелевших от напряжения пальцах.
Грёбаное дерьмо. Это был просто сон. Чертовски реальный кошмарный сон.
Я в своём номере. Одна. Блэк за несколько тысяч миль отсюда.
Поднялась с постели и вышла на балкон своего номера, залюбовавшись открывающимся видом на Спейс-Нидл[1] и созерцая безмолвную полную Луну, выглянувшую из-за окутанного туманом горизонта, обливавшую землю своим мягким светом. С силой прикусила щёку и задержала дыхание, пытаясь остановить новую тягучую волну, разлившуюся по телу при одной только мысли о начале моего сна-кошмара.
Выдохни, Лекси. Это всего лишь сон.
Дабы отвлечься от тягостных мыслей, я начала осматривать когда-то родной для меня город, наслаждаясь освежающим дуновением ветра. В этот раз Сиэтл встречал действительно радушно: даже несмотря на плюсовую температуру и начинавший накрапывать дождь, из магазинчиков на улицах разливались знакомые с детства праздничные песни. Люди, казалось бы, суетились как никогда, носившись с огромными пакетами и разноцветными коробками с распродаж туда-сюда, увиливая от автомобилей и встречных прохожих. Повсюду горели вывески. А сотни гирлянд украшали улицы, мерцая разноцветными огнями. Всё казалось таким волшебным, как и надлежало перед Рождеством.
Когда-то мы с отцом часто ужинали во вращающемся ресторане на смотровой. Весь город и залив как на ладони. Непередаваемые ощущения. А если небо голубое и чистое, можно увидеть горы и вулкан Рейнир,[2] гордо возвышавшийся над окрестностями. Вспомнилось, как, попав туда в первый раз, я долго стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу, и всматривалась в совершенно новый для меня город, который стал нашим домом на целых четыре года.
Нравился ли мне Сиэтл сейчас? Нет. Воспоминания приносили только боль. Лютую, рвущую изнутри. А в каждом мало-мальски знакомом месте я словно видела призрак отца.
Хотелось собрать чемодан и сбежать обратно в Миссулу, в дом, который я до сегодняшнего дня считала совершенно чужим. К матери, которая не так давно казалась далёкой и опасной, словно ядовитая змея.
К чёртовому Нику Блэку, ненависть к которому не позволяла сдаваться, а зародившаяся любовь помогала пережить потерю. Потому что любовь была самым лучшим лекарством от боли.
Он был не таким, как все. Выбивался из моего привычного окружения. Как порыв свежего ветра, Блэк ворвался в мою жизнь тогда, когда это было необходимо. Перевернул там всё вверх дном, установив свои правила.
«А была ли когда-то ненависть?» — предательски пропел противный тихий голосок в голове. Внутренний голос был худшей моей половиной, зато, чего греха таить, наиболее мудрой.
Мы слишком похожи. Две потерянных души, которые остались слишком одиноки. Сильные люди тоже плачут. Сильные тоже задыхаются от боли. Он излечил меня, вернул желание жить, но как быть с его израненным сердцем? Феникс возрождается из пепла тысячу раз, но в душе Блэка так и осталось пепелище.
Я не знала, что ждало меня дальше. Даже несмотря на ставшие в последний месяц более или менее похожими на нормальные отношения с матерью, внутри поселился страх, что, вернувшись к Рождеству домой, она попросит меня уехать. Или просто выставит. Ведь завтра я получу наследство, и её обещание, данное доверенному отца, исполнится. Потому нет нужды больше содержать обузу, мешавшую её новой жизни. Ещё в сентябре я бы с полной уверенностью сказала, что так и будет, но сейчас всё запуталось, словно клубок ниток, состоявший из противоречий, гордости, неизвестности.
