Все, что написано в этой книге, – правда. То есть все события, изложенные отнюдь не в хронологическом порядке, имели место быть. Все умозаключения философского, скорее даже эзотерического плана пусть останутся на совести автора, который не претендует на выражение истины в последней инстанции, а лишь излагает свою точку зрения, отталкиваясь от тех знаний и духовных опытов, что он получил в определенный период своей жизни. Но в то же время без внутреннего духовного фундамента, на котором он строит здание своей жизни, смогли ли состояться все эти события, что разворачиваются на страницах этого повествования? Навряд ли, все было бы серо и обыденно в рамках трехмерного, но все-таки достаточно плоского мира.
Удивительный, многогранный тонкий мир, манящий, опасный, населенный сонмами враждебных и благожелательных существ через малую щель двери, в которую заглянул любопытствующий человек, наполнил своим присутствием всю окружающую действительность во всех сферах его деятельности.
Вся жизнь ЛЕСа насквозь пронизана мистической составляющей, поэтому необычность событий, происходящих на его просторах с человеком в различные времена и сезоны, была оправдана и закономерна. Тем более что ЛЕС сам охотно шел на контакт с ним, но для того чтобы в полной мере воспользоваться этой уникальной возможностью общения на равнозначном уровне, контактеру, увы, недоставало знаний и возможностей, и на основании этого не все в его лесной эпопее происходило так гладко, безмятежно.
Автор очень долго не мог выбрать название стиля повествования, в котором написана эта книга. Как-то само собой, как это всегда бывает, всплыло слово «сказание». Привлекало в этом слове то, что его корень «сказ» нес в себе два главных смысла – рассказ и сказка. Все, что происходило внутри ниже описанных событий, и их переСКАЗ, расСКАЗ их от лица автора и главного героя его повествования, в котором он наивно и незамысловато пытается замаскировать самого себя, иначе как сказка, воплощенная в жизнь, и не назовешь. Но очень часто этот стиль изложения, рассказ исторического, героического и в меньшей степени фольклорного содержания нес в себе описание монументальных, пафосных событий. «Сказание о киевских богатырях», «Сказание о невидимом граде Китеже» и так далее. Ни в коей мере не претендуя на героизацию себя и изложенных в расСКАЗе событий, автор осознанно уводит пытливого читателя на извилистую дорожку туда, где по описанию нашего классика полно невиданных зверей и много еще чего… То есть в фольклор, сказку. Так как многое, о чем рассказал автор, на первый взгляд кажется нереальным, фантастичным и потому сказочным, поэтому напрашивается желание обозначить этот стиль изложения «сказание» звучным и эмоциональным термином, даже двумя очень схожими – «быль» и «былина». Ведь это же действительно имело место быть.
Ай да автор, ай да… чей-то сын! Скромняга! Но тогда в дальнейшие планы по озвучиванию рукописного материала придется внести коррективы и музыкальным фоном повествования пустить перезвоны гуслей, а само повествование под их мелодичные переливы необходимо будет исполнять заунывным речитативом. Сложно, да и неуместно из-за малой составляющей эпосной величины. А вот если «бывальщина»? То что нужно! Слово из народа и с хорошим теплым юмором внутри. При использовании звуковой фонограммы сопровождения текста вполне подойдет игра на ложках, а в самые тревожные моменты повествования барабанная дробь, выбиваемая по дну перевернутой кастрюли, усилит эффект напряженности момента. Но лучше всего полностью исключить все музыкальное сопровождение, и это будет верное решение!
Ну вот и определились – сказание-«бывальщина». Ну а жанр? Конечно, специалист литературовед может определить его или смешение жанров, лично для автора с определением жанра не было никаких проблем. Книга для семейного чтения, для чтения в кругу семьи автора, чтения его детьми, будущими детьми его детей и так далее (для своей фамилии, фамилия – по-испански «семья»), книга для своего рода, в которой излагается информация о событиях, произошедших с ее автором.
Очень часто судьба сводит нас с людьми, проживающими богатую, насыщенную событиями жизнь, достойную того, чтобы лечь в основу интереснейшей остросюжетной книги. Но человек, носитель этой бесценной информации, уходит из жизни, и в память продолжателям его рода остаются лишь устные рассказы, бледный искаженный слепок блестящих событий, что прожил их прототип.
Обрастая с каждым разом придуманными подробностями, становясь в конце концов легендами. Для престижа любого рода, может быть, и хорошо иметь в активе легенд устные пересказы о делах давно минувших дней этих незаурядных личностей. Но автор взял на себя смелость изложить все с ним происходившее как непосредственный участник, ибо самая яркая фантазийная выдумка будущих летописцев его жизни не отразит и малую толику всего того, что происходило с ним на самом деле.
События, переживания, трагедии, потрясения не проходят даром для человека, в этом горниле бытия выковывается огненное зерно знания, которое он хочет донести до близких ему душ, заронив в них искру истины. Близкие души – в идеале это собственные дети, внуки, спутница жизни – жена, что, в свою очередь, дала жизнь новому поколению рода. Все эти близкие по крови и, главное, духу люди могут понять, оценить и, может быть, продолжить, если на то будет их волеизъявление, начатое их единородцем дело поиска Истины.
Автор в определенном смысле первоначально слукавил, жестко обозначив границы данного опуса как продукт сугубо для внутреннего семейного потребления. В данном случае, как он говорил с определенным чувством самоиронии, его труд «обречен» на успех. Но автор также хотел бы поделиться знаниями и переживаниями, что выпали на его долю, с людьми, в чьих душах так же живет неиссякаемая жажда познания, поиска и открытия сокровенных тайн вселенной. Отдавая себе отчет в том, что каждый Искатель идет своим, уникальный и только ему предначертанным свыше путем, где-то, может, пересекаясь со стезей духовного опыта автора, а в некоторых случаях расходясь в направлениях и выводах, автор и герой этого повествования выражает огромную просьбу к единомышленникам – отнестись благосклонно и с пониманием к описанию жизненных и духовных коллизий, изложенных на страницах этой книги. Это его личный опыт, и он излагает его не с точки, скорее, даже трибуны прорицателя или оракула нового «самого истинного», направления духовной практики. С надеждой на то, что легкий и само ироничный стиль изложения понравится читателю. С уважением и пониманием ко всем людям, их судьбам, жизням и способам их проживать, как им заблагорассудится.
