В этой миниатюре я не претендую на авторство.
Она – изложение одного старого анекдота.
Но прошу не смотреть на это как на плагиат.
Считайте, что это литературная обработка
фольклорного творчества или перевод с обсценной лексики на нормативную.
Яркий осенний день. В последние дни перед наступлением холодов солнце старается дать как можно больше тепла, убедить людей и природу, что тепло вернётся, обязательно вернётся, нужно только подождать.
Обветшалый замок неторопливо впитывает солнечные потоки, расправляя мышцы монолитных блоков после холодной ночи, заставляющей их съёживаться и напрягать известковые жилы соединительных швов. Замок повидал многое. Он помнит былой блеск и величие молодых хозяев, набеги врагов и длительные осады, стойкость защитников и победы, горе и стенания пленённых недругов в подвальных казематах. Он стар и ему хочется тихого покоя.
В пиршественном зале, куда сквозь толстые стены уже неспособно пробиться солнечное тепло, у чадящего камина сидит старая леди, уныло коротающая остаток своих дней. Рядом с ней в ободранном, но ещё прочном кресле, лежит старый чёрный кот. У кота шикарная белая манишка, белые носочки, длинные белые усы и яркие, изумрудного цвета глаза. Два последних обитателя замка, объединённые одиночеством, умиротворённо дремлют. Им некуда спешить. Каминное тепло убаюкало, и у них нет никакого желания двигаться.
Неожиданно разразилась непогода: тяжёлые тучи моментально скрыли небосвод, по стенам замка забарабанил град, потемнело. Ветер распахнул окно и, сбивая пламя, выдул из камина порцию серого пепла.
Вдруг с улицы в раскрытое окно впорхнул светлячок и рванулся яркой точкой в полусумрак отдалённой части зала. За ним следом огромный чёрный ворон. Ворон кричит, и в крике его слышится торжествующий хохот.
Очнулась от дремоты хозяйка замка. Глядит – светлячок и не светлячок вовсе, а прозрачный светящийся то ли мотылёк, то ли стрекоза, размером с безымянный палец. Ворон клюв раскрыл – вот-вот схватит. Светящийся шарик упёрся в стену, дальше лететь некуда. Свечение погасло. Пропал мотылёк, схватил его хищник. Но нет! Снова засветилась прозрачная фигурка, чуть дальше по стене в сторонке. А ворон оплошал: врезался сослепу в стену и заскользил вниз, беспомощно хлопая крыльями.
Тенью сорвался кот с излюбленного места, такого и по молодости за ним не наблюдалось, а тут – откуда прыть взялась. В прыжке достал взлетающего ворона, вцепился острыми когтями, ловко подмял и вмиг перекусил ему шею. Затем бросил бьющуюся птицу и отошёл, тряся головой и выталкивая языком вороньи перья.
Ударил гром, по мощным стенам заплясали разветвляющиеся молнии. Старый замок содрогнулся, и всё погрузилось во тьму. Вскоре тьма рассеялась, солнечный свет вновь заглянул в зал. Светящийся шарик коснулся пола и превратился в прекрасную юную фею. Вместо ворона на полу лежал мерзкий старик в чёрном одеянии. Шея его была сломана, сам он был мёртв.
Фея дунула на тело старика, и оно стало истончаться, расплываясь чёрным дымом по помещению. Она достала веер и выгнала дым через каминную трубу. Когда воздух в помещении очистился, фея убрала веер и обратилась к хозяйке замка.
– Я – Фея Счастливых Дней. Колдун застал меня с подругами врасплох, и если бы не Ваш замок, давший защиту, – не видать мне более белого света. В награду я исполню любое Ваше желание. Скажите, чего бы Вы хотели сейчас?
– Ах! – мечтательно вздохнула старая леди. – Больше всего я хотела бы быть вечно молодой и чтобы вокруг цвела бесконечная весна!
– Ваше желание прекрасно! – воскликнула фея. – И нет ничего проще, когда оно столь романтично и высказано искренне.
Фея коснулась волшебной палочкой старухи, и та превратилась в семнадцатилетнюю красавицу в роскошном подвенечном платье. Фея коснулась кота – и тот предстал прекрасным щеголеватым юношей в чёрном смокинге, белоснежной манишке и с бутоньеркой цветов в нагрудном кармашке. Фея коснулась стен замка – и замок преобразился: омолодился камень, из которого были сложены его стены; по стенам поползли к солнцу лианы вьющихся роз; вокруг замка зацвёл чудесный фруктовый сад, по дорожкам сада важно прогуливались фазаны; забили в парке фонтаны; вода радостно побежала по заиленным ранее протокам в изумительные парковые пруды, где резвились золотые рыбки, а по бликующей поверхности среди лилий и кувшинок величаво перемещались белые и чёрные лебеди.
Восторженные юноша и девушка выбежали в сад. Фея посмотрела им вслед, по-матерински улыбнулась и исчезла.
Тем временем юноша стремительно увлекал девушку вглубь сада. Наконец, он остановился, взял её за обе руки и с немым вопросом уставился ей в глаза бесстыжим кошачьим взглядом.
Девушка зарделась и потупила взор.
– А вот теперь, любезная герцогиня, – проникновенно молвил юноша, – Вы очень и очень пожалеете… о том, что когда-то распорядились меня кастрировать!
Жил-был в глубинах подземелий почтенный гном со своей любимой женой. И было у него три сына: двое разумных, а третий – вертопрах. Интересов, присущих подгорному народцу, за ним не замечалось, обязанностей никаких не признавал. Всё бы ему забавы да проказы на земной поверхности: у скряги лепрекона клад разорить, на лесной прогалине с девчонок фей юбчонки посдёргивать, в буреломной чаще троллям на тропе яму-ловушку выкопать. В конце концов старый гном махнул рукой на сумасброда и связал свои надежды со старшими сыновьями.
Приходило время, и в день совершеннолетия фея-крёстная по волшебной традиции исполняла желание крестника, одаривая его необыкновенной способностью.
Старший выбрал способности к горнорудному делу – и ему открылись все тайны залежей промышленных руд, коренных месторождений и протянувшихся от них россыпей драгоценных металлов, камней и самоцветов. Средний выбрал способности к ремёслам, и постиг таинства изготовления всяческих вещей от непревзойдённого оружия до ювелирных изделий такой работы, что глаз не отвести.
Дошла очередь до младшего…
В подземных дворцовых чертогах, в одном из залов для торжественных церемоний родители терпеливо ждали окончания встречи сына с крёстной. Ждать пришлось гораздо меньше, чем это было со старшими сыновьями. Крёстная появилась вскоре и с растерянным видом двигалась через зал, не замечая родительской четы. Похоже, она совершенно забыла об их присутствии и испуганно вздрогнула, когда глава рода уважительно обратился к ней по имени и титулу. Волшебница обернулась и несколько раз коротко вдохнула в попытке отыскать нужные слова, но лишь больше и больше краснела. Наконец фея вычленила фразу, определяющую главное из того многого, что она силилась и должна была сказать:
