В стародавние эпохи,
много сотен лет назад,
Там где в высь Урала горы,
был волшебный древний град,
Белокаменные стены,
башни сторожи долин,
Край богатырей великих,
был спокоен и един.
Управляла древним градом,
дева юная княжна,
Женской мудрости и чести,
поклонялась та страна.
Охраняла град дружина,
под рукой богатыря,
О волшебном древнем граде,
здесь история моя.
Много лет страна в покое,
мир хранил леса поля,
Для народа свет небесный,
их княгиня, Юлия.
Дева хрупкая как ива,
но серьёзен властный взгляд,
Как любовь она красива,
так все люди говорят.
Княжить по отца веленью,
в двадцать лет она пришла,
Много лет живёт в покое,
под рукой княжны страна.
Раз в луну княжна вершила,
в спорах люда честный суд,
Коли есть меж них обида,
все с бедой к княжне идут.
Вот в один из дней весенних,
площадь под кремлём кипит,
Посреди столпотворенья,
дева честный суд вершит.
Перед ней выходят двое,
маслодел известный всем,
Вместе с ним о деньгах споря,
мельник весь в муке как мел.
Княжна:
Пожелаю вам здоровья,
и хочу у вас спросить,
Что случилось между вами,
и в чём надо рассудить?
«Я прошу твоей защиты,
о великая княжна,
Чинят на меня обиду,
помощь мне твоя нужна,
Пред тобою мой знакомый,
всем известный маслодел,
Покупал мою работу,
обмануть меня хотел,
Взял муки четыре пуда,
а платить не хочет мне,
Я не верил, что отсюда,
может статься быть беде».
Княжна:
«Маслодел. Ну что ты скажешь?
Правду ль мельник говорит,
Ты хотел товар пристроить,
позабыв про честь и стыд?»
Маслодел поклон отвесил
и ответил: «Это ложь!
Заплатил сполна я деньги,
дважды заплатить мне что ж?
Все, что было в уговоре,
всё я мельнику отдал,
Он забрал мои монеты
и в кошель к себе убрал.
А когда с мукой собрался,
со двора я уезжать,
Вот тогда-то мельник взялся,
вновь про плату мне кричать!
Видит Бог, я честный мастер,
имя мне дороже злат,
Защити меня княгиня,
я ни в чём не виноват!»
«Врёшь ты всё, – взъярился мельник, —
Денег ты мне не давал!
Вот кошель, там все монеты,
что давно наторговал!»
Началась меж ними склока,
ругань, шум, сверканье глаз,
Но княжна подняла руку,
и замолкли все тот час.
Княжна:
«вы пришли на суд мой княжий,
и чините здесь раздор,
Надо вам моё решенье,
или бранный разговор?»
Мельник с маслоделом:
«Рассуди ты нас княгиня,
как ты скажешь, так и быть.
Примем мы твоё решенье
и не будем свар чинить».
Княжна хлопая в ладони:
«Слуги быстро принесите,
к нам на площадь, чан с водой.
Мельник передай кошель мне,
все монеты до одной».
Мельник выполнил веленье,
и прекрасная княжна,
С кошеля бросает деньги,
прямо в чан, а в нём вода.
Вот монеты утонули,
смотрит люд на глади вод,
Появился разноцветный,
пятен масла хоровод.
Княжна:
«Видят все и Бог и люди,
в масле были часть монет,
Что же мельник ты клевещешь?
Маслодел ведь твой сосед?»
Рухнул мельник на колени:
«Ты прости меня княжна,
Заплатил он честно деньги,
да попутал сатана.
Показалось мне что мало,
денег платит за товар,
Тут то бес мне прямо в ухо,
дал совет забрать навар».
А княжна ему в науку:
«Ты винись не предо мной,
Как посмел обман нечестный,
привести на суд людской?
Ты живешь не день последний,
здесь твой дом, твоя семья,
После этого обмана,
как посмотрят на тебя?
Ну да Бог тебя рассудит,
мой же суд теперь такой,
Маслодел товар получит,
с половинную ценой.
Ты же мельник в наказанье,
штраф заплатишь нам в казну»
Маслодел склонил колено:
«Бог нам дал в судьи княжну!»
Но княжна рукой махнула:
«Всё ступайте по домам,
Я всегда сужу по чести
и в обиду люд не дам!»
Не успели скрыться оба,
от княжны пытливых глаз,
Два других на суд выходят,
опишу вам их сейчас.
Старый нищий, сам в дерюге,
лишь котомка на спине,
Рядом с ним стоит харчевник,
тот в богатом зипуне.
К ним княгиня обратилась:
«Что за спор меж вами встал?»
«Он хотел меня ограбить»,
– так харчевник отвечал.
«Расскажу как дело было.
Нынче днём в обеда час,
Я на лавке у харчевни,
разливал в кувшины квас.
Рядом на большой жаровне,
мясо жарилось на стол,
Вдруг смотрю, а этот нищий,
до жаровни подошёл.
Развязал свою котомку
и горбушку достаёт,
Разломал её на двое
и над мясом в дым суёт.
Так держал он хлеб над мясом,
тот впитал весь аромат,
А потом он с этим хлебом,
собрался уйти назад.
Я потребовал оплаты,
ведь от мяса дым был мой,
Он же, аромат на хлебе,
собрался забрать с собой.
Пусть он платит три монеты,
у него в суме они.
Рассуди, прошу княгиня,
мой убыток защити!»
Смотрит девица сурово:
«Расскажи-ка странник мне,
Ты свой хлеб держал над дымом,
там где мясо на огне?
Нищий отвечал понурясь:
«Да княгиня, было так.
Хлеб с водой обед мой скромный,
ты же видишь я бедняк».
«Значит правда наслаждался,
ароматом от углей?
Но теперь придется братец,
оплатить всё поскорей.
Доставай свои монеты
и давай мне, а уж я
оплачу всё по закону,
совесть так велит моя».
Нищий хмуро снял котомку
и дрожащею рукой,
Достаёт он три монеты,
всё богатство, весь покой.
А княжна берёт монеты,
зажимает кулачок:
«Подойди сюда харчевник,
час оплаты недалёк».
И харчевник весь довольный,
толстым брюхом воротясь,
Подошёл к княгине стольной,
рядом с нею встал смеясь.
Но княгиня, без улыбки,
протянула кулачок
и давай трясти над ухом:
«Слушай, слушай, старичок,
Этот звон твоя оплата.
Запах продал на обед,
Так возьми себе в кошёлку,
этот медный звон монет.
А тебе бедняк за честность,
дам в награду от себя,
Три серебряных монеты
и харчевник три с тебя.
Их отдашь ему как плату,
что на суд его сводил,
И чтоб больше ты с обманом,
никогда не приходил».
А народ шумит, ликует,
славит Юлию княжну,
«Видит Бог её правленье
В мире сохранит страну!»
Вот на суд выходит стражник
и поклон княжне даёт,
Из толпы купца выводят,
он за стражником идёт.
«Помоги нам разобраться,
кто-то кражи нам чинит,
Вот купец, что стражу кормит,
много на него обид.
Каждый день зерно он мерит,
получает кашевар,
И сварив на стражу делит,
но выходит мал навар.
Каши вечно не хватает,
и всегда на порций семь,
Мы конечно разделяем,
так чтобы хватило всем,
Но куда зерно уходит,
мы не можем угадать.
Рассуди княжна надёжа,
как нам эту тать поймать?»
И княгиня смотрит строго,
На купца: «А ну скажи,
Как ты меряешь все крупы,
да в деталях покажи».
А купец, ничуть не струсив,
ухмыльнулся, я княжна,
Заключив со стражей сделку,
мера мне сказал нужна.
И тогда с палаты мерной,
принесли мне мерный ковш,
В нём с пуда одна осьмушка,
меньше ты не наберёшь.
Ковш с калёною печатью,
только им беру товар,
Стражи все, всегда считают,
сами знать крадут навар.
Стражник вмиг насупил брови:
«Как ты смеешь нагло врать,
Что дружинники у друга,
будут жито воровать!
Все в дружине словно братья,
а иначе нам нельзя,
Ведь в суровой смертной рати,
бьемся как одна семья.
А тебе скажу княгиня,
лично я ходил считать,
И никак мне не понятно,
как он может воровать?
Ковш, наполненный до края,
