Алексей шел домой и думал о том, как здорово будет укрыться от этого пронизывающего ветра, несущего то ли снег, то ли град, то ли просто дождь, замерзающий на лету в острую ледяную крупу, неприятно бьющую прямо в лицо. Когда утром он выезжал из дома на своей машине, то не думал, что ему придется возвращаться на автобусе, но машина забарахлила. Он отвез ее в ремонт, ребята не успели ее сделать и попросили оставить до завтра. Одет он был не по погоде, а та, как назло, испортилась, и сейчас он мечтал об одном: оказаться дома, затопить печь, поставить на нее кастрюлю с картошкой, чайник, выпить чего-нибудь горячего, съесть булку с колбасой, которые он только что купил в магазине у автобусной остановки, и лечь спать.
Он уже шел по своему дачному поселку, когда увидел маленькую девочку лет шести, которая выбежала с его улицы с диким ревом. Она мчалась, не разбирая дороги, и кричала то ли «мааама», то ли просто «аааа». Лаял его пес Вулкан, и Алексей подумал, что это собака напугала девочку, но он знал, что Вулкан сидит на короткой цепи, калитка закрыта. Значит, что-то случилось. Он преградил девочке дорогу и перехватил ее свободной от сумки рукой.
– Стой, ты что кричишь?
– Мама, мама! – ребенок ничего членораздельного не мог сказать, только пальцем показывал куда-то в сторону его дома и рыдал еще больше.
Алексей бросился бежать туда, куда показывала девочка, а та побежала за ним, хотя ей было не поспеть за взрослым высоким мужчиной. Свернув в свой переулок, Алексей увидел, что на соседнем с ним участке стоит маленькая красная машина, калитка открыта, дверь в дом тоже приоткрыта, и через нее пробивается дым. Пожар? Но огня не было.
Алексей распахнул дверь и шагнул в комнату, наполненную дымом. На полу лежала женщина без сознания. Он подхватил ее и понес к выходу. Все, что происходило дальше, было как во сне: звонок в скорую, объяснение, куда нужно приехать, женщину на руки, ребенка отогнать, чтобы не мешалась, и с этой, на удивление тяжелой для такого изящного существа, ношей обратно в сторону шоссе. Он слышал, как разорялся Вулкан, почувствовавший неладное, и подумал, что хорошо, что пес на привязи, а то бы еще он болтался у него под ногами, мало ему девочки, которая, правда, уже не ревела, а только всхлипывала и пыталась не отстать от него. Со скорой он повстречался метрах в двухстах от шоссе, передал им женщину и объяснил, что случилось.
Надо было ехать в больницу, но что делать с ребенком, который стоял около машины и молча смотрел, как мать грузят в скорую помощь, и размазывал чумазым кулачком слезы по щекам.
– Иди сюда, со мной поедешь, – приказал он девочке.
Та послушно протянула к нему обе руки, Алексей поднял ее и посадил рядом с собой.
– Только давай, без воплей, ладно?
Девочка кивнула.
– Тебя как зовут-то?
– Ника, – голосок еле слышный, расширенных от ужаса глаз не спускает с матери и врачей, которые прилаживают к ее лицу кислородную маску и вводят в вену иголку.
– А я – Леша, – зачем-то сказал Алексей. Такое церемонное знакомство было явно не ко времени, но он просто не знал, что еще сказать.
Доехали быстро – вечер, машин мало – женщину увезли куда-то внутрь больницы, а им велели ждать в приемном покое. Алексей смотрел на девочку, которая нахохлившись, как маленькая птичка, сидела на краешке стула, и думал, что он будет делать, если женщина вдруг умрет.
– Нет, нет, нет, – говорил он себе, – Это невозможно, такая молодая…
Но страх холодной цепкой лапой сжимал его сердце, не давая глубоко вздохнуть. Наконец вышел доктор и направился в их сторону.
– Вы приехали с угоревшей? – спросил он.
Алексей кивнул.
– Откачали, жить будет, – доктор был уставший, глаза красные от недосыпа. – Муж?
– Нет, сосед.
– Ладно, – врач кивнул – Пошли, заполним бумаги.
Девочка оказалась толковой. Сказала, что мать зовут Маша, фамилия Зайцева, сколько лет не знает, что жили в Москве, теперь будут жить здесь. Алексей назвал адрес, оставил номер своего телефона. На него навалилась такая усталость, что он еле дотащил ноги до такси. Едва они отъехали, его телефон зазвонил.
– Ваша больная плачет, про ребенка очень беспокоится, – сказала медсестра.
– Скажите, что с ребенком все в порядке, она со мной, я за ней пригляжу.
Они ехали домой, рядом с ним сидел чужой ребенок, о котором он теперь должен был позаботиться до возвращения матери.