А знаете, почему, когда теплыми летними ночами всходит луна, на воде всегда дорожка, будто бы из чистого серебра? Вот послушайте…
Произошла эта история в стародавние времена – был у Речного Правителя пастушок один, стада рыбьи пас, да за порядком приглядывал. Чтоб щука лишнего карася не сцапала, но и голодная не сидела, чтоб каждый сом под своей корягой мирно жил – за всем пригляд нужен.
Уж такой справный был работник: Речной Правитель не нарадуется. Каждую весну если жадные люди реку перегородят сетью, аль запрудою, работничек уж тут как тут. Придет мужик сеть проверять, вытянет – там коряга заместо рыбы. А пастушок рядом в тине схоронился, да знай себе усмехается. Уж его умасливали, даже каравай на воду спускали, но он своё дело знает – не балуй, мол, мил человек, сам же потом рыбы в сетях не найдешь.
Всем работник хорош, но странность одна за ним водилась: как взойдет над Большим Озером, над правителевым теремом Луна, спешит пастушок на берег, где под обрывом валун плоский, на валун заберется, и на небесную раскрасавицу любуется.
– Сойди на бережок! – просит.
– Не сойду, ножки намочу, сапожки испачкаю… – отвечает ему Луна.
Уж он и так, он и этак. Никак не хочет. Загрустил пастушок, не пьет не ест, не спит, всё о Луне думает. А тут позвал его Правитель, спрашивает:
– Ты, пастушок, мне верой и правдой служишь много лет, как наградить тебя?
– Дай мне, милостивый Правитель, трижды по три мотка того серебра, которым рубахи твоих уклеек вышиты.
– Ишь, пустяк какой! И не надо тебе ни злата, ни каменья драгоценного?
– Ни злата, ни каменьев, лишь трижды по три мотка пряжи серебряной!
Поудивлялся Правитель, но желание исполнил. Теперь что ни ночь – пастушок на свой камень, прялку с веретеном где-то раздобыл и сидит прядет. Уж над ним щуки потешаются, лещи поглядеть приплыли, сомы из-под коряг повылезали:
– Ой, глядите – наш пастушок-то – прям пастушка!
А он знай прядет, ничьих смешков не слышит, только в те ночи, когда Луна погулять из терема высокого выходит, на небо нет да нет поглядывает. Нитку спрял, стал из неё покрывало плести, как сеть, но узорчатое. Работа красоты невиданной, тонкости неслыханной, и конца-краю тому полотну не предвидится. Там и зима пришла. Мороз грянул, вся рыба на дно ушла, а пастушок всё к проруби плавает, на берегу ночами покрывало плетет. Зима минула, весна в ворота постучалась. Сошел снег, сошел лед, а в ясную ночь вышла Луна ножки поразмять, по чистому весеннему небу пройтись. Глядь – пастушок сидит.
– Сойди на бережок! – просит.
Луна давай своё: ножки, мол, намочу, сапожки испачкаю. А пастушок усмехнулся и достал покрывало, над которым лето и пол зимы трудился, расстелил по водной глади. Луна аж ахнула.
– Сойди ко мне, красавица. Уж теперь ножки не замочишь.
Согласилась Луна. Так вместе всю ночь и гуляли.
С тех пор если Луна на небеса выходит, пастушок со своим волшебным покрывалом тут как тут – на воду постелет и ждет, когда к нему возлюбленная спустится….
Расскажу вам одну историю, а вы уж хотите верьте, хотите нет.
Работала я значит теплоэнергетиком. Начальство-то всё в головном офисе, а в филиалах у нас даже в больших, своего технического персонала нет, только договоры с обслуживающими организациями. Сантехники и электрики все "чужие", по договору на один год. Только на особо крупных объектах встречаются в штате местные мастера на все руки, знающие систему. Из тех, кого не успели сократить.
Отправили однажды с очередным филиалом "знакомиться" – дворянская усадьба, культурное наследие. Я тогда пару месяцев всего работала, но уже повидала изрядно: и птичьи гнёзда в распределительных электрощитах, и канализацию, которая уходит в никуда, а по документам не существует, и трубы, настолько хлипкие, что если потекут, то целиком менять надо – сварку не выдержат. В итоге от усадебки ничего хорошего не ждала, только разруху и запустение. Приезжаю – чистота и красота. Батареи шпарят; вода из горячего крана льётся и впрямь горячая, а холодного крана – толстой струёй, с отличным напором, то есть; канализация не забивается никогда. Зашла в электрощитовую, а там ни пылинки, все провода бирками помечены, заземление сделано, схема висит, в общем честь по чести. Ну, думаю, чудеса!
Поначалу меня заведующая всё водила по усадьбе, а потом, когда вопросы появились, то она мне и говорит:
– Сейчас СанСаныча позову.
– А кто такой этот ваш СанСаныч? – спрашиваю. – Инженер?
– Он типа сантехника… – замялась заведующая.
А вопрос-то мой был по электрощиту.
– Как сантехника? – говорю. – Зачем сантехника?
Заведующая совсем замялась.
– Он и вместо электрика…
Ну, думаю, приплыли. А у этого СанСаныча допуск к работе с электричеством сеть? А если его током того…и насмерть? Мне ж небо в клеточку, друзья в полосочку…
– Показывайте, – говорю, – вашего СанСаныча.
И тут откуда-то из-за угла, как чёртик из табакерки появляется мужичонка в комбинезоне. Волосы курчавые с сединой, причёска такая, будто его только что двести двадцать шарахнуло, борода колечками в разные стороны, носище картофелиной, ручищи огромные, при этом пальцы массивные, короткие и ладонь квадратная, мозолистая. Аж жутковато – не руки, а лопаты. И при этом ростком невысокий, метра полтора, может чуть больше.
Но ногти чистые, грязи под ними нет, да и сам он опрятный.
– Зрасьте, – говорит. – СанСаныч я.
Прикольный мужичонка, прям картинный.
– А вы то кто тут по должности? – спрашиваю.
– Я как домовой, – и смеётся. – Только не по печке, а по теплоцентрам и прочим электрощитовым.
– Документы-то у вас есть к электросчётчику, а, домовой? – уточню.
Сан Саныч за собой зовёт:
– У меня, как в Греции, всё есть. Пойдём в мою каморку…
Завернули за усадьбу, потом мимо биотуалетов для туристов по невзрачной тропке в сторону хозяйственных построек пошли. Смотрю – не то гараж, не то сарай в здании старой кузни. Спереди ворота на большом замке, а сбоку дверца, неприметная, маленькая, но свежевыкрашенная. Зашли в неё, и я обомлела – чистая маленькая комнатка, очень уютная, пахнет не только старым металлом и машинным маслом, как все такие каморки, а ещё чем-то очень домашним. У входа вешалка, на ней заношенная фирменная куртка одной электроснабжающей компании.
Напротив от входа – стеллаж самодельный, на нём документы в папочках стоят, все подписаны. Эти по электрике, эти по теплу, эти по воде. У меня аж глаза загорелись – в головном офисе половину документов подрастеряли: что делать, текучка кадров… ну или руки не оттуда, чего уж греха таить!
– А дадите, – спрашиваю, – копии сделать?
– Погоди работать, давай сначала чаю попьём, – осадил меня хозяин каморки.
Около стеллажа столик маленький, прикрытый скатертью, на нём электрочайник старенький, ещё алюминиевый, но начищен до блеска. Включил СанСаныч чайник в розетку, меня усадил на стул усадил, и стал на стол накрывать. Достаёт из шкафчика курабье, конфеты какие-то… И, тут я чуть со стула не свалилась, сахарную голову и щипцы к ней, чтоб колоть. Я такое только в музее видала!
