– Ту-ду-ду-ду ту-ду! – звонко протрубил на улице волшебный рог. Да так неожиданно, что ухват в моих руках дрогнул, а исходящий паром горшок едва не грохнулся на пол. – Ту-у-ду-у! Здесь ли живет прекрасная леди Яга́?!
Я бережно опустила посудину на застеленный скатертью стол, прислонила ухват к печи и вытерла руки полотенцем.
Так. Что за смертник мешает мне готовить обед?
Согнав с лавки сыто щурящегося кота, я вышла на крыльцо и с раздражением уставилась на гарцующего перед калиткой рыцаря.
Рыцарь как рыцарь. Могучий конь, надраенные до блеска доспехи, развевающийся на ветру плюмаж. Забрало поднято, мужественное лицо сияет благородством, а в синих глазах горит готовность бросить вызов любому, кто скажет, что этот храбрец не способен завоевать мир.
Впрочем, при виде моего застиранного сарафана и растрепанной косы уверенности во взгляде гостя заметно поубавилось.
– Вы – леди Яга? – уже не так браво переспросил он, а кончик длинного рыцарского копья растерянно ткнулся в землю.
Я уперла руки в бока и недобро прищурилась.
– Ну я. Чего надобно?
– Дык… это…
– Тоже на смертный бой явился? – сообразила я, заметив притороченные к седлу длинные ножны. – Предварительная запись есть?
– Нет, – окончательно растерялся рыцарь.
Я вздохнула, перекинула мокрое полотенце через плечо и, выудив из подпространства регистрационный журнал, плюхнула его на появившуюся из воздуха стойку.
– Сейчас посмотрю, осталось ли свободное место. Та-а-ак… сегодня я не могу. Завтра у меня тоже занято. – Послюнявив палец, я перелистнула несколько страниц, исписанных так, что почти не осталось полей. – Послезавтра у нас выходной… а, вот. В понедельник приходи. В два часа пополудни сможешь?
Рыцарь озадаченно тряхнул головой.
– Вообще-то я не биться не пришел.
– А зачем же?
– Предложить руку и сердце. Благородная леди Яга, не соблаговолите ли вы стать моей женой?
От неожиданности я выпустила из рук тяжелый журнал, и он мгновенно испарился вместе со стойкой. А я в немом изумлении уставилась на рыцаря.
Спятил железнолобый?! Я – ведьма, а не прекрасная дама!
– Привет, Яга! – вдруг раздался из подступающего к забору леса бодрый голос, заставив одновременно вздрогнуть и рыцаря, и коня. Мгновением позже из чащи вынырнул хорошо сложенный блондин со змеиными глазами и, одарив меня клыкастой улыбкой, бесстрашно перемахнул через забор. – С каких это пор ты гостей принимаешь с утра пораньше?
– С тех самых, как эти гости стали делать неприличные предложения, – мрачно откликнулась я. – Сойди с грядки, Горыныч. Морковку я тебе не прощу.
Блондин, одетый в простые холщовые штаны и такую же невзрачную рубашку, торопливо отпрыгнул в сторону, в два счета добрался до крыльца и уже оттуда одарил замявшегося рыцаря заинтересованным взглядом.
– Это что, жених?
– Для жениха он больно хлипкий. А вот на завтрак тебе вполне сгодится. У меня сегодня жаркое подгорело, но, думаю, богатырский конь его успешно заменит.
– Конь? Да еще и рыцарский? – скептически поднял бровь змей, когда обсуждаемое животное испуганно попятилось вместе с хозяином. – Фу. После них подковы в зубах застревают.
– Ничего, он зубочистку с собой прихватил, – я кивнула на рыцарское копье.
Горыныч пренебрежительно фыркнул, деликатно подхватил меня под локоток и ловко увлек обратно в дом, напоследок бросив гостю:
– Сгинь. Она сегодня не принимает.
Что там случилось с рыцарем дальше, я не видела – змей тут же прикрыл дверь. Зато кровожадное выражение на его лице и хищный блеск в глазах, появившийся при виде накрытого стола, от меня не ускользнули.
– Руки! – прикрикнула я, когда этот нахал с ходу накинулся на пироги. И, схватив полотенце, от души вытянула его поперек спины. – Ну-ка мыть! Живо!
– Фефяс, – промычал змей, торопливо пережевывая начинку. – Ишдалека к тебе спешив. Пвоговодався.
Но не успел он подойти к умывальнику, а я – взять кувшин с водой, как с улицы снова донеслось:
– Хозяюшка Яга-а!
Погрозив желтоглазому кулаком, чтобы не вздумал трапезничать без меня, я снова вышла на крыльцо и остолбенела, обнаружив, что во дворе топчется невесть откуда взявшееся стадо. Из двенадцати выстроенных в виде сердечка баранов и одного престарелого козла, которого держал за уздечку деревенский староста. При этом сам старик вырядился как на праздник: расчесал жидкую бороденку, напялил белую рубаху и даже надел сапоги вместо лаптей, чего за ним отродясь не водилось.
– Исполать тебе, хозяюшка, – торжественно возвестил он, одновременно отвешивая низкий поклон. – Прости, что без записи, но тут такое дело… жениться на тебе хочу! Все честь по чести: дары принес, свадебку сыграем как положено, да и саму не обижу… выходи за меня, а?
– Ме-е-е, – с серьезным видом поддержал хозяина козел.
– Пифий, ты сдурел? – тихо спросила я, краем глаза подметив, что рыцарь никуда не исчез, только отъехал в сторонку и весьма заинтересованно прислушивается к разговору. – Какая женитьба, старый пень?! Тебе лысину поутру напекло?!
Под моим тяжелым взглядом староста попятился, бараны съежились, и только козел, углядев растущие у забора одуванчики, обрадованно вскинулся и принялся их самозабвенно жевать.
– Исчезни с глаз моих, – так же тихо велела я. – Вместе с дарами.
Пифий сбледнул с лица, а я снова вернулась в дом, раздраженно захлопнув за собой дверь. Но не успела пыль с косяка осыпаться на пол, как под потолком мелодично звякнуло:
– Бздынь!
И мне в руки спланировал большой конверт с вензелем королевского дома на обороте.
Отметив про себя, что Горыныч добросовестно умылся, пригладил торчащие во все стороны волосы и уже чинно восседает за столом, я машинально вскрыла письмо и так же машинально прочла.
«Многоуважаемая Ядри́га Лесо́вишна! Мы, Людовик Тринадцатый Горбатый, бесконечно ценим ваш ум, преданность короне и глубочайшие познания в магии, справедливо закрепившие за вами славу сильнейшей ведуньи. Но при этом не можем не замечать вашей несравненной красоты, слухи о которой достигли даже отдаленных уголков королевства, в связи с чем предлагаем заключить династический брак на взаимовыгодных условиях…»
– Что?! – я подняла на Горыныча недоуменный взгляд. – Сегодня отупин на ярмарке бесплатно раздавали? Или в королевстве зараза какая завелась, поэтому все вдруг посходили с ума?
– Бздынь! – снова пропиликало сигнальное заклинание, и на стол упало еще одно письмо. С таким же внушительным вензелем.
– Та-а-ак… – протянула я, заподозрив неладное.
– Бздынь-бздынь-бздынь! – прозвенело в третий раз, и конвертов на столе стало гораздо больше.
– Ба-м-м-м-мс! – вдруг немузыкально задребезжало стоящее в углу ведро, и в него, помимо письма, с размаху брякнулась обернутая в тряпицу посылка. Достаточно тяжелая, чтобы опрокинуть старую посудину на бок и до икотки перепугать спрятавшегося за ней кота.
