Когда начинается разговор о скифах, то первое, что приходит на ум, – не достижения этого народа в искусстве и хозяйственной деятельности, а такие понятия, как «скифская война» и «малая война». Народ скифов долгое время оставался непобедим, и даже такие великие цари и полководцы, как персидские владыки Кир II и Дарий I, а также Александр Македонский, ничего не смогли с ними сделать. Их военные предприятия против скифов закончились в лучшем случае безрезультатно, а в худшем стоили жизни. И только грозному Митридату Евпатору, царю Понта удалось их подчинить своей воле, но произошло это тогда, когда наступил закат скифской эпохи. Внезапные нападения и стремительные отступления, заманивание врага в глубину своей территории и изматывание его войск, грамотное использование географических и климатических условий, а затем, когда противник ослаблен, атака всеми силами и сокрушительный разгром – вот главные элементы боевой тактики этого народа. И так исторически сложилось, что когда сами скифы канули в Лету, их боевые традиции остались жить, и не просто жить, а оказывать существенное влияние на ход мировой истории. И именно русские люди стали наследниками их боевой славы.
На Западе капиталисты очень любят называть нас скифами – дескать, варвары, чего с них взять! Но, на мой взгляд, таким сравнением можно только гордиться – в те времена, когда слава скифских воителей гремела по всему миру, а их золотых дел мастера создавали величайшие произведения искусства, германские племена действительно жили во мраке варварства, удивляя мир разве только своей кровожадностью. Да и в дальнейшем сравнение будет не в пользу последних – уничтожив Западную Римскую империю, германцы погрузили Европу в такую тьму разрухи и невежества, в которой она пребывала до тех пор, пока не наступил Ренессанс. Но речь не о них, а о боевой тактике скифов, которая тем же самым пришельцам с Запада на нашу землю испортила немало крови.
Первое историческое упоминание о том, как наши предки вели «малую войну», относится к страшной зиме 1237/38 года, когда монгольская орда огнем и мечом проходила по землям Северо-Восточной Руси. Рязанский воевода Евпатий Коловрат со своим отрядом нанес ряд стремительных ударов по монгольским войскам, отступая в труднодоступные леса при приближении крупных вражеских сил. Кружа вокруг орды, он выбирал момент для решающего удара по врагу, избрав своей целью не мелкую дичь, а самого Батыя, понимая, что в случае гибели предводителя вторжение может захлебнуться. И когда, на его взгляд, подходящий момент наступил, лихой воевода ударил по врагу – да так ударил, что насильника и грабителя спасло лишь огромное численное преимущество. За малым не прорвался русский богатырь до злодея, а то бы спозналась толстая ханская шея с русской сталью. И не один Коловрат был тогда такой на Руси, многие уходили в леса, откуда нападали на растекшиеся по стране отряды степных варваров.
Вот с тех пор, можно сказать, и повелось – пусть враг силен и коварен, но мы из леса его все равно достанем! Однако самым ярким примером того, как русские люди, подобно скифам, уничтожили вражеское нашествие, стала Отечественная война 1812 года. Спору нет, Наполеон Бонапарт гениальный политический деятель, но вот его полководческие дарования, на мой взгляд, мягко говоря, преувеличены. Весь его план кампании против России выглядит настолько сумбурным и бестолковым, что иногда создается впечатление – а был ли он вообще? Или Великий Корсиканец был верен себе – сначала вторгнемся, а там видно будет? Сомнений в том, что Бонапарт хорошо знал историю, быть не может, но вот те ее страницы, которые были посвящены войнам скифов, он явно пролистал. Иначе бы знал, какую роль в войне могут сыграть громадные территории, куда при желании можно отступить или где вполне реально уклоняться от ненужного тебе сражения. Хотя чего с него взять, где он такие необъятные государства найдет в своей Европе, там ни в одной стране такого отступления себе позволить нельзя, враг сразу же под стенами столицы окажется! Значит, в новинку все это ему оказалось, не был захватчик к этому готов, за что и поплатился.
Да и с «малой», т. е. партизанской войной он умудрился дважды наступить на одни и те же грабли. Ведь уже столкнулся в Испании с народной войной – гверильей, знал что это такое и как могут действовать партизаны, но нет, выводов, судя по всему, никаких не сделал, наверное, опять понадеялся на свое знаменитое «там видно будет». А вот шотландец Барклай историю знал лучше Наполеона Бонапарта, и простая истина о том, что чем дальше армия уходит от своих баз, тем она слабее становится, была ему известна. Зато гениальный ум Великого Корсиканца эту страшную военную тайну постичь до войны с Россией не смог, а когда до нее дошел, то было уже поздно. А русские вели боевые действия в лучших традициях своих далеких предков – заманивали врага в глубь своей территории, тем самым ослабляя его силы, лишали на всем пути запасов продовольствия, применяя тактику выжженной земли, и наконец, стали изводить нападениями регулярных летучих отрядов, почин которых подхватили крестьяне с территорий, занятых врагом. Вот бы здесь завоевателю и задуматься, покопаться в своей памяти и вспомнить – а к чему подобное начало приводит? Но нет, не задумался, а продолжал переть дальше, стремясь настигнуть ускользавшую от него на необъятных просторах своей страны русскую армию. И не понимал того, что с каждой пройденной верстой его войска становятся слабее, а у противника сильнее и что так теперь будет постоянно. А вот раскрыть бы злодею том Геродота да внимательно прочитать четвертую книгу его «Истории» – глядишь, и открылись бы глаза на происходящее, осознал бы, что вокруг творится, и стал бы действовать по-другому.
А при Бородино уже сражались практически равные по численности армии – на бескрайних просторах России растворилась большая часть из 600 000 тысяч солдат Бонапарта, и те 135 000, которые вступили в бой, явно не были свидетельством его гениальности. Понесенные французами в битве потери оказались для них смертельными – вот тут бы гению снова подумать, как дальше быть, не пора ли уходить из России-матушки подобру-поздорову, поразмышлять о том, как ему в Подмосковье свою европейскую армию пополнять. Но опять не задумался, примеры из истории на память не пришли, а потому сделал шаг вперед и занял Москву. Но мало того, что он ее занял и получил грандиозный пожар, уничтоживший все запасы, на которые агрессор рассчитывал, – «военный гений» умудрился потерять из виду армию врага и пребывал в счастливом неведении относительно ее состояния и местонахождения до тех пор, пока русские сами не соизволили объявиться. Конечно, можно сказать, что в русских лесах и вражескую армию найти мудрено, но тогда для чего существует разведка? Или Наполеон в Россию с собой ни одного агента тайного не взял? Или войсковой разведки при его армии не было, а если и была, то только тем и занималась, что кур по деревням отлавливала? И пока он сидел в сожженной Москве, дурил «международное сообщество» лживыми бюллетенями о своих успехах и ожидал послов с мирными инициативами, «малая война» приняла поистине катастрофические для французов размеры. Наверное, когда, словно жемчуг на нитку, нанизываешь на свою шпагу захваченные столицы, это и приятно, но воевать в первую очередь надо с армиями, а не с отдельно взятыми городами, пусть они даже и являются сердцем страны. Александр Великий, перед чьим военным гением преклонялся Корсиканец, никогда себе подобных вольностей не позволял, для него главной целью всегда было вражеское войско, а уж захват городов являлся следствием победы в сражении. Неистовый Македонец всегда стремился довести победу до логического конца, добить врага на поле боя, гнать его, пока есть силы, а уж потом все остальное… Но чтобы потерять из виду в разгар войны вражескую армию и не знать о ней ровным счетом ничего – случай, наверное, уникальный. А на Западе все кричат – военный гений!
