Забрезжил серый рассвет. Взметнулся вихрь листьев, и я выглянул в залитое дождем окно своего номера в мотеле на гавайском острове Оаху. Темные тучи на небе были под стать моему настроению – я плыл без путей и дорог между небом и землей. Мама Чиа и лето на острове Молокаи остались в прошлом. До возвращения к преподаванию у меня было еще девять месяцев отпуска.
Пройдя в одних трусах по коврам, я остановился перед зеркалом в ванной и посмотрел на свое отражение. «Изменился ли я?» Мышечный рельеф, сохранившийся со времен занятий гимнастикой в колледже, выглядел по-прежнему, как и мое загорелое лицо, массивная нижняя челюсть и волосы, подстриженные, как всегда, ежиком. «Стану ли я когда-нибудь похож на моего старого учителя Сократа?»
Несколько дней назад, едва прибыв на Оаху, я позвонил своей семилетней дочке. Она восторженно сказала мне: «Я буду путешествовать, как ты, папа!» Они с мамой собирались в Техас в гости к родственникам, на несколько месяцев, а может и дольше. После того разговора я снова набирал номер, который она мне дала, но никто не отвечал. Тогда я написал ей на открытке небольшое послание, щедро разбавленное крестиками и кружочками[1], бессмысленность которых я остро ощущал так далеко от нее. Я скучал по дочери. Решение уехать далось мне нелегко. Открытку я сунул в тетрадь в кожаной обложке, купленную несколько дней назад, чтобы делать заметки о путешествии. Я собирался отправить открытку из аэропорта.
Снова настало время паковать вещи. Я достал из шкафа свой видавший виды рюкзак и вытряхнул содержимое на кровать: двое брюк, футболки, трусы, носки, легкая куртка, тенниска с воротничком для торжественных случаев. Завершали этот минималистский гардероб легкие кроссовки.
Я взял в руки бронзовую фигурку самурая высотой в десять дюймов, найденную у берегов острова Молокаи. Это был знак, указывающий на Японию – долгожданное место назначения, где мне, возможно, предстояло обрести понимание дзэн и бусидо, «пути воина». Я собирался также искать скрытую школу, найти которую когда-то поручил мне Сократ. Вылетать в Японию нужно было на следующий день. Заново складывая рюкзак, упаковывая в него тетрадь, самурая и свою одежду, я все еще чувствовал слабый запах плодородной красной земли гавайского тропического леса.
Через несколько минут я подумал, что легко могу забыть об открытке, засунутой в тетрадь. Тогда я расстегнул рюкзак и попытался вытащить ее из стопок аккуратно сложенной одежды, но она плотно застряла. Я раздраженно дернул сильнее. Наверное, тетрадь зацепилась за подкладку – я услышал и почувствовал, как рвется ткань. Сунув руку внутрь, я нащупал небольшую выпуклость там, где подкладка отошла от основы. Там оказался толстый конверт. Мама Чиа написала на нем несколько слов: «Дэн, Сократ попросил меня передать тебе это письмо, когда я сочту тебя готовым».
«К чему готовым?» – подумал я, вспоминая серебристые волосы, открытую улыбку и большое задрапированное в цветастое муу-муу тело моей гавайской наставницы. Заинтригованный этими словами, я открыл письмо и начал читать письмо Сократа:
Дэн, от молодости нет иных лекарств, кроме времени и перспективы. Когда мы впервые встретились, мои слова пролетали мимо тебя, словно подхваченные ветром листья. Ты хотел слушать, но еще не готов был услышать. Я знал, что тебя ожидает разочарование, которое будет еще более тяжелым из-за твоей уверенности, что ты умнее ровесников.
Если Чиа дала тебе это письмо, ты, возможно, смотришь на Восток в поисках ответов. Но если ты отправишься туда, словно нищий, прося озарения, как подаяния, тебе перепадут лишь крохи. Отправляйся только тогда, когда сможешь добавить нечто полезное в скрижали мудрости. Это не просто красивые слова. Для начала тебе нужно найти книгу, которую я несколько десятков лет назад потерял в пустыне.
«Один из розыгрышей Сока, – подумал я, вспоминая его невозмутимое лицо и огонек в глазах. – Он хочет, чтобы я вместо поездки в Японию отправился искать книгу в пустыне? В какой пустыне?»
