У вас когда-нибудь было ощущение, будто бы вся ваша жизнь проходит мимо? Словно вы не участник, а лишь наблюдатель? Словно вы не вправе выбирать свою судьбу, а вся ваша жизнь уже написана кем-то другим? И вот вы скитаетесь в поисках самого себя, всматриваясь в мёртвые лица проходящих мимо людей, подобно вам, покинутых и потерянных. Вы завидуете их лживым улыбкам, вы смеётесь над их глупыми шутками, вы пытаетесь выглядеть счастливым и ликующим, хотя на самом деле испытываете тяжесть от бесконечной скуки и серости внутри вас.
Однажды мне довелось встретить человека, который не был похож на остальных. Казалось, будто бы он всегда знал, чего хотел, и шёл только своей дорогой. Он смотрел куда-то вперёд, шёл к какому-то свету, к призраку счастливой жизни и рая на земле. Он протягивал свою руку, пытаясь дотянуться до этого света, который всегда был так далёк от него.
Его имя известно многим, но далеко не каждый действительно знал этого человека. Вокруг него было столько сплетен и худословий, что невозможно определить, каким же он был на самом деле. Но одно я знаю наверняка: кем бы он ни казался, он, как и я, как и все мы скитался по этому суетливому миру в надежде обрести душевный покой.
В первый раз, когда я приехала в Турку, меня удивила необыкновенная красота хвойных лесов и спокойствие пустых городских набережных, на которых только вечером можно было встретить попивающих пиво обитателей этого старого города. Всю свою жизнь я провела в Хельсинки, лишь изредка выбираясь из уже надоевших мне многоэтажных домов, из которых то и дело доносились вопли и крики беженцев из южных стран. Гельсингфорс чертовски надоел мне, и как же я рада тому, что мои родители разрешили мне отправиться учиться сюда, в Турку.
После школы, на семнадцатом году жизни, я не знала, какой выбрать путь. Три года я провела у себя дома, убивая время за чтением второсортных книг и просмотром посредственных фильмов. Это мучило меня, и я решила податься хоть куда-нибудь. Поступила я на юридический факультет, но вовсе не по собственному желанию, а по желанию моих дорогих родителей.
– Не понимаю, зачем тебе поступать в эту Академию, – лениво спорил со мной отец, – В мире так много действительно хороших университетов. Почему ты не хочешь учиться в Англии? Или во Франции? Я бы ещё понял, если бы ты подала документы в Стокгольм. Но почему именно в Финляндии?
– Отец, я люблю путешествия, это да, – смиренно ответила я, – Но от мысли, что я буду так далеко от дома, у меня начинает кружится голова.
– Ты будто бедняжка, которая никогда не была в Великобритании. Тебе же там понравилось, разве нет? Тебя бы точно взяли в Оксфорд или Кембридж. Или подалась бы в Университет Опен. Я слышал, там можно учиться дистанционно.
– Нет, отец, я просто не хочу. Мне куда проще было бы учиться тут, в Финляндии.
– А Сорбонна? Представляешь, после пар ты идёшь к себе домой по узким парижским дворам, а окна твоей комнаты выходят прямо на Эйфелеву башню.
– Слишком банально…
– Неужели ты хочешь учиться здесь только потому, что это не банально?
– Да нет, просто… Не думай, что я мечтаю о том же, что и все. Я просто-..
– Хорошо, хорошо, я понял, – перебил меня отец, – Но у нас же есть университеты намного лучше, чем эта… академия. Вот смотри, учись ты в Хельсинки, то Йохан забирал бы тебя после уроков и отвозил прямо домой. Ты разве не этого хотела, быть рядом с домом?
– «Быть рядом с домом» для меня это не учиться в городе, где я живу.
– Я совсем тебя не понимаю, – рассмеялся отец, – Ты противоречишь самой себе.
– Пойми, я никогда не любила большие города. Турку идеален для меня во всём. Там есть торговые центры, исторические памятники, музеи… Но пятнадцать минут пешком, и ты рядом с лесом! Я хочу тишины, спокойствия, но обитать по соседству с городской суетой. Чтобы можно было насладиться красотой хвойных лесов, а потом пойти с однокурсниками в центр и посидеть в баре у набережной… К тому же, захоти я домой, от Турку до Хельсинки максимум два часа езды.
– Чем твоя Або Академия лучше Университета Турку? Хорошо, я понял твой выбор города, но…
– Просто прими это. Мне там понравилось намного больше, чем в Университете Турку.
Отец тяжело вздохнул, а я легко выдохнула.
Вообще общение с родителями мне даётся крайне тяжело, и дело вовсе не в извечной проблеме отцов и детей, а именно в их отношении касаемо нашего «благополучия». Они не теряют ни единой возможности продемонстрировать своё богатство. С детства меня приучали к тому, что наша семья словно неприкасаемая каста, которая лучше всех остальных, а меня подобные эпатажи уже с детства выбивали из колеи. Окружающие относились к нам так же, как и мои родители к ним, и я нежеланно и в некой степени незаслуженно ловила на себе острые взгляды окружающих.
Круг общения моих родителей – это богачи, которые хотя и любят приходить на различные торжества и лакомиться экзотическими блюдами в нашем особняке, на деле лишь заглядывают ради шоу, чтобы в очередной раз убедиться в эгоцентризме семейства Снёман. Из-за этого и я, бывало, попадала под горячую руку сверстников, мне не раз доставалось за беспардонное поведение собственных родителей, и из-за этого общаться с ними мне просто невыносимо.
Спорить я с ними не хотела, ведь это никогда не приводило ни к чему хорошему. И хотя они мне разрешили учиться в желаемой академии, выбор самой специальности остался за ними.
– Ты должна усвоить один урок, – сказал мне отец, – В этом мире твои собственные желания не интересны никому. Мне тоже в детстве родители запрещали выбрать то, чего я хотел. Но теперь мы – одна из самых обеспеченных семей Финляндии. И ты можешь гордиться тем, что носишь фамилию Снёман.
От этой фразы я поперхнулась. Такие слова из уст моего отца постоянно вызывают у меня лишь смех. Дело в том, что мой отец переехал в Финляндию практически сразу после развала Советского Союза. Он встретил мою мать на какой-то закрытой вечеринки сливок общества, в которую непонятно как попал. Я всегда думала, что он завёл с ней роман из-за того, что её отец, мой дедушка, сам был неким бизнес-магнатом. Мать моя не глупая женщина, она, наверняка, и сама это понимает. Но всё же они любят друг друга, и никто этого отрицать не смеет. После смерти тестя, весь бизнес перешёл отцу.
С отцом я изредка разговариваю по-фински. Он и сам не сильно то владеет им. В основном в нашей семье говорят по-шведски.
Сейчас почти весь наш бизнес находится в России или как-либо связан с этой огромной страной. Отец часто уезжает туда на переговоры, особенно ощутимо это было в детстве. Он мог уехать на целый месяц, вернуться лишь на пару дней и снова где-то пропасть. Но ближе нас с мамой это не сделало. Отец и нас, бывало, брал в Россию, но мы ему видимо мешаем, так как делал он это без особого удовольствия и постоянно бубнил в дороге.
