День пронизывал серостью, тянулся медленно и вяло. В окно стучал дождь. Тамара заторможено смотрела на бегущие тучи. Девушке повезло сидеть рядом с окном. Красные, розовые, белые герани, благодаря любви и заботе девушки, пышно зеленели, некоторые даже цвели. Это дарило минуты забытья, когда девушка мысленно переносилась на опушку леса. Свежий ветер трепал волосы и касался щеки, будто звал за собой.
В действительность вернул окрик суровой коллеги – Марьи Николаевны:
– Тамара, сквозит. Закрой!
Вечно мёрзнущая женщина с морщинами и без тени румянца сидела за Тамарой. Её радовали закрытые окна и духота, тёплые кофты и шерстяные колготки даже в тёплые летние дни. «Духота – залог здоровья», – с этой едкой мыслью девушка сдержала вздох и послушно встала. Осенний ветер, который только что играл каштановыми волосами, был выдворен за окно.
«Нет просвета», – подумала девушка. Взгляд устремился в серое небо, но не серость глаза с синим отблеском видели за окном – манила воля. Сердце звало парить, но рабочий день заканчивался в шесть, и это вызывало тоску.
Тамара посмотрела на изящные часики – последний подарок отца. «Если бы только он был жив…» Часы показывали полвторого. До конца рабочего дня ещё было долго.
В кабинет заглянул начальник. Усердно защёлкали мышки, застучали в такт дождю клавиатуры, зашуршали бумаги. Шесть сотрудниц заработали.
– Ну, красавицы? Дождь не задержит документы? Сегодня у двух крайний срок. Помним? – Олег Петрович бодро подошёл к Тамаре.
Самую молоденькую сотрудницу он выделял – она подавала надежды. Он чаще других одаривал её вниманием, что вызывало шушуканье сотрудниц постарше. Радости от заигрываний у Тамары не прибавлялось. Начальник в два раза старше казался девушке попросту старым. Как только за Олегом Петровичем закрылась дверь, Тамара вздохнула с облегчением и опять уставилась в окно. Даже тишина казалась тягостной. Птица рвалась на свободу, желая летать и петь, а её вынуждали сидеть в четырёх стенах.
Марья Николаевна слащаво молвила:
– Тамарочка, Олег Петрович к тебе так и льнёт.
Катька, женщина тридцати пяти, которой подходило Тамарино прозвище «старая дева», едко сказала:
– Нас забыл.
Тамара демонстративно достала из сумки наушники и зло подумала: «Поздно метаться. За пять лет не охмурила, а на меня пеняет». Виолетта Петровна, самая старшая среди коллег, вступила в разговор с попыткой разрядить обстановку:
– Девочки, мы здесь не на танцы пришли, чтоб кавалеров выбирать. Дождь смыл рабочее настроение?
Тамара благодарно улыбнулась, но промолчала. Она симпатизировала Виолетте Петровне – уже пенсионерке, которая не желала просиживать старость дома. Этого Тамара не понимала: ей представлялось это время за городом с грядками и внуками. Офис и бумаги в образ счастливой старости не вписывались.
Заиграла музыка и отгородила девушку от разговоров. Но Тамара чувствовала спиной сжигающий взгляд Катьки. Ум назойливо перебирал воспоминания первых дней в офисе. Она, полная надежд, только после института, с дипломом юриста и желанием помочь миру, вышла на работу. Стремление помогать натолкнулось на стену бумаг, которые требовалось тупо заполнять. Людей, жаждущих помощи, Тамара не встретила – только сотрудниц, также сидящих с бумагами. Она с воодушевлением ожидала обрести старших подруг. К мечтам подходила Катька, но та сразу вернула девушку на землю: «Называй меня Катерина Михайловна. У нас очень большая разница в возрасте».
Тамара тряхнула головой, прогоняя назойливые мысли. «Документы, – напомнила она себе. – Пора вернуться к бумагам». Даже эта рутинная и техническая работа приносила забытье, отвлекая от грустных мыслей и заглушая ощущение беспомощности, смешанное с бесполезностью.
Насколько бы медленно для Тамары не бежала стрелка часов, но она упорно продвигалась к шести. Взгляд девушки то и дело притягивал циферблат, а мысли соскальзывали с рабочего процесса.
Тамара выполняла поручения быстро. Сложностей с документами не возникало. Копание других сотрудниц в подобных делах вызывало изумление. «Понимаю, ещё пенсионерки мучаются, но Катька…» Не то, что осуждение, скорее непонимание не давало Тамаре покоя. Она ясно видела, где и что можно улучшить, как повысить эффективность процесса, чтобы не просиживать зазря штаны. Но перемен никто не хотел. Сотрудницы привыкли, что у них есть время попить чаёк, поболтать по телефону, посидеть в интернете, почитать книжку. За всё это платили деньги, достаточные для жизни.
Тамару это не устраивало. Она хотела изменить мир и ради этого стала юристом. Ведь человеку всё по плечу, стоит только захотеть! Но скорость выполнения имела последствия, и на её плечи лишь ложилась дополнительная работа. Быстро сделанное очередное задание ничего не меняло. Появлялись следующие бумаги, а потом другие, третьи…
За невесёлыми думами рабочий день подошёл к концу. Коллеги зашуршали, забегали. Катерина Михайловна поспешила в туалетную комнату, чтобы подкраситься и помыть чашки. Виолетта Петровна приводила в порядок рабочий стол. Марья Николаевна уже переобулась. Оставалось десять минут.
Тамара не отставала. Любимая чашка с ручной росписью встала в ящик стола. Рассвет у моря на ней радовал Тамару и навевал приятные воспоминания об отпуске с лучшей подругой в прошлом году. Там Алиса, которую Тамара любила звать Лиской, не раз ходила на мастер-классы. Эта чашка была с одного из них.
Любимые сапожки встали наготове, и Тамарины ножки уже собирались в них запрыгнуть, как в кабинет вошёл Олег Петрович.
– Девочки, собираемся?!
– Да, Олег Петрович, – за всех ответила Виолетта Петровна.
Она никогда не задерживалась. Любые попытки начальника всучить дело ближе к шести вечера, наталкивались на уверенный отказ. «Завтра со свежей головой возьмусь. Сейчас это никому не нужно», – мило, но твёрдо, обосновывала пожилая женщина. А когда за Олегом Петровичем закрывалась дверь, она улыбалась остальным девочкам и говорила: «Вот ещё удумал. Я здесь с девяти. А ему мало».
Тамара так не умела. Олег Петрович двинулся к ней:
– Тамарочка, только что принесли. Срочно! За полчасика справитесь?
Тамара взяла в руки бумагу, сдержав вздох, и бодро сказала:
– Конечно.
– Ой, спасибо. Я так и знал, что вы выручите.
Олег Петрович убежал.
Марья Николаевна чётко, чтобы все слышали, произнесла:
– Молодо-зелено.
Вечно спешащая Елена Сергеевна, женщина лет сорока, молвила:
– А куда ей торопиться… Дети не ждут.
У неё было двое детей, и она считала это оправданием и опозданий, и ранних уходов, и частых больничных. На вид ей давали пятьдесят – беспокойство и страхи, которые были главной темой её разговоров, очень старили. Большая часть дня Елены Сергеевны, по мнению Тамары, проходила в телефонных разговорах с многочисленными родственниками. Ценные указания, контроль домашних, масса мелких поручений… «Весь быт держится на мне», – часто вздыхала Елена Сергеевна. Тамара оправдания не любила. «Надо выбирать, – считала она. – И если не справляешься с обязанностями, то уходить без сожалений».
