Утро действительно оказалось мудренее. Прежних бушующих эмоций и след простыл.
Наверно, целый час я искала по дому то, что могло бы пригодиться, чтобы нормально (ну, насколько это возможно в этих условиях!) помыться. Холодная вода и какой-никакой туалет здесь были, а вот о горячей воде и душе оставалось только мечтать.
В итоге я обнаружила старый пластмассовый таз. Мыло у меня было с собой из дома, а третья, практически пустая и самая маленькая, комнатка показалась вполне пригодной для моих целей.
Освежившаяся и довольная собой, как Робинзон, построивший себе хижину на необитаемом острове, я сделала яичницу на завтрак и с удовольствием её съела. Потом позвонила на работу - плевать на запреты моего тюремщика! Пришлось врать Маше, что я на очень важной встрече заграницей, поэтому и номер новый и приехать не могу. Пока помощница успокаивала меня сообщением о том, что первый номер моего журнала благополучно печатается по графику, я ещё какое-то время наслаждалась горячим чаем, но дальше стало сложнее. Через пару часов от скуки мне хотелось лезть на стенку. Я бы сходила к Ивану Васильевичу, но как это сделать, если Павел меня запер?
Стоп! Иван Васильевич… у него может быть запасной ключ! Я прильнула к общей для наших двух половин дома стенке и прислушалась. У Ивана Васильевича негромко работал телевизор. Я постучала по стене - никакой реакции. Постучала сильнее - Иван Васильевич убавил звук телевизора. Я стала колотить в стенку кулаком.
- Иван Васильевич! Иван Васильевич!
Снова прильнула ухом к стене - тишина. Может, испугался? Скажет, что за странных типов впустил? Но через несколько минут в запертую дверь робко постучали.
- Ольга, Павел, вы там? У вас все в порядке?
- Иван Васильевич, - кинулась я к двери, - у вас есть запасной ключ? Меня Павел случайно запер и ушел.
- Куда ушел? – настороженно поинтересовался сосед.
- В магазин, - мгновенно придумала я, - мы же с собой ничего не привезли.
- Правда? – с облегчением выдохнул он. – А я-то подумал … так он же скоро вернется.
- Да, конечно, но … у меня клаустрофобия … боюсь запертых пространств.
- Ой! А как же он вас запер и ушел? - удивился Иван Васильевич.
- Он не специально, он машинально закрыл, наверно. А я сумки разбирала и не заметила. Так вы поможете? А то я уже начинаю задыхаться.
- Задыхаться? – испугался он.
- Да, это психосоматическая реакция …
- Чего?
- Ну, так врачи говорят, - поспешила объяснить я, - когда я в запертом доме, то начинаю задыхаться.
- Аааа … я сейчас, Оленька, не волнуйтесь.
И за дверью протопали его шаги к выходу. Он отсутствовал недолго, и вскоре в замочной скважине снова повернулся ключ. Слава богу! Я на свободе!
- Спасибо вам, Иван Васильевич! – не удержалась, обняла старика и даже поцеловала. – Вы просто меня спасли!
- Рад, что удалось помочь, - смущенно пробубнил он себе под нос, - надо только повнимательней. Вот я с Павлом поговорю. Всё ему выскажу. Да разве ж так можно? Какая безответственность!
- Честно говоря, - мстительно сообщила я старику, - он так часто меня запирает. Я уже привыкла, просто … здесь всё такое незнакомое. Я испугалась.
- Вот негодяй! – осуждающе покачал головой Иван Васильевич. – А пойдемте-ка, Оленька, ко мне. Я вас чаем напою с сушками. Хотите?
Комнатка, где обитал сосед, оказалась гораздо скромнее, чем наши «апартаменты», но вполне уютной. На окнах - старые, заштопанные заботливой рукой покойной жены, занавески. На диванчике - цветастое покрывало из лоскутков. На столе - вышитая нежными кружевными незабудками скатерть.
Иван Васильевич поставил чайник на электрическую плитку с одной конфоркой и потянулся в навесной облупившийся шкафчик за чашками. Я высыпала сушки из пакета в плетеную вазочку.
Мы пили чай и неспешно беседовали. Я узнала много интересного о местных жителях. Ну, конечно, сплетни о прижимистых хитрых бабульках и о нерадивом и жадном главе администрации можно опустить. А вот интригующие подробности жизни коттеджного поселка «Марьин ручей» были достойны внимания.
Я помню это сборище лицемеров и снобов еще по институтским временам. Подумать только! И я могла стать одной из местных, если бы всё-таки вышла тогда замуж за этого козла Костю. Как представлю - я, домохозяйка с болонкой под мышкой, раздаю распоряжения насчет дизайна интерьера или проверяю, достаточно ли ровно пострижен газон - обхохочешься!
И что меня тогда дёрнуло притащиться к нему в офис? Сюрприз хотела сделать. И ещё какой сюрприз получился! До сих пор перед глазами картинка - он без штанов и секретарша его отца - длинноногая кукла с пятым размером и с интеллектом, как у гусеницы.
Что он только не говорил, как только не просил прощения. К черту! Собрала вещи и швырнула на стол ключи от новенькой «вольво», которую он подарил мне всего неделю назад в качестве свадебного подарка. Помню, как шла пешком от шикарного трехэтажного особняка до развилки, не оглядываясь. Села в автобус и уехала обратно в общагу, из которой Костя забрал меня год назад. А потом понеслось. Папаша Костин, Владимир Сергеевич Журавль, чего только не обещал сделать, если я не буду отменять свадьбу. Просто озолотить с ног до головы грозился. Потом, правда, начал угрожать всерьез. Мол, всё оплачено, гости приглашены, свадьба через неделю. Мол, деловые партнеры приедут даже из заграницы, а тут такое унижение. Мол, если не соглашусь, он меня в порошок сотрёт. Сейчас вспоминаю об этом. Может, не стоило его тогда так решительно выставлять за дверь?
А с другой стороны, именно благодаря Владимиру Сергеевичу я научилась противостоять трудностям. Ведь он еще два года травил меня хуже дикого кабана на охоте. В институте приходилось быть лучшей из лучших, чтобы не дать повод меня вышвырнуть на улицу.
Удивительно, но ребята-студенты помогали. Видимо, такое стадное сплоченное чувство против несправедливости. Они и в мэрию писали, жаловались на произвол, и в газеты. Не представляю, как мне удалось защитить диплом. Конечно, Нинка обижается. Она как раз в то время приехала в Новобержск поступать на свой исторический факультет. Но разве до неё мне было тогда?
- Тёмные дела там творятся, Оленька, - я, наконец, услышала, что говорит радушный хозяин, - точно вам говорю - сатанисты они.
- Кто? – не поняла я.
- Ну, я же только что сказал - в «Марьином ручье». Рогов этот, например, очень подозрительный тип. Такие личности к нему ходят, я вам скажу, жуть берет. К тому же ночью часто свет горит, и до самого утра. А Марья Ильинична с Заречной слышала, как он по телефону говорил, когда у него машина сломалась на развилке, о каком-то портале и знаках. Точно говорю - сатанисты!
