1. Глава 1
— Михаэль Авертон, повелитель Лунных драконов, объявил отбор невест! — радостно провозгласило радио. — И всеми нами любимая принцесса Илона – одна из участниц.
Я только что получила диплом Тени и в ожидании первой настоящей работы прослушивала новости королевства. Последняя была особенно интересной. Союз с Лунными драконами принесет немало пользы как королю Иоарду, так и его подданным, то есть всем нам. Слышала, принцесса Илона красива, к тому же хорошо воспитана и умна. Так что у нее есть все шансы на победу.
Однако сейчас больше волновало иное...
Утром в академию лично прибыла советница Его Величества Иоарда. Рашель до сих пор в кабинете ректора Хагая, уже целых три часа. И мне отчего-то подумалось, что это напрямую связано с отбором.
Но как?..
К услугам Теней прибегают только в самых крайних случаях. Мы лучшие лазутчики и ищейки, но, в то же время, обладатели запретного дара метаморфов. За это нас ненавидят и боятся одновременно. Королевские стражи ведут строгий учет всех, кто появляется на свет со способностью принимать облик других людей. Каждый наш шаг, каждое обращение контролируются строго и неусыпно. Многие из нас были бы рады отказаться от проклятого дара, но, увы, это невозможно. Единственный наш путь, шанс на спасение — это стать Тенью. Провести пять лет в академии, научиться контролировать дар, или принять мученическую смерть на плахе. Согласитесь, выбор не велик, но он есть.
Что могло понадобиться советнице Рашель от нас накануне отбора?
Не успела я подумать об этом, как в маленькой комнате, больше похожей на келью, ожил громкоговоритель. Пузатый стальной жук, притаившийся над дверью, стал раздуваться, запульсировал в такт словам ректора Хагая:
— Зилла, Тень номер тридцать три, немедленно прибыть в мой кабинет!
Нас редко называли по именам, предпочитая указывать порядковые номера. Как будто мы были особо опасными преступниками. Если одна Тень погибала, ее номер занимала другая. И так по кругу, по кругу… Те, кто пользовались нашими услугами, не видели наших настоящих лиц, не слышали имен, даже голоса не запоминали. Мы лишь тени, которые не должно быть видно и слышно. Раз в этот раз ректор обратился ко мне по имени, должно было произойти нечто из ряда вон выходящее.
Как это связано со мной?
Спустя пять минут, облаченная в длинный просторный балахон с капюшоном, я стояла в кабинете ректора. Привычно тикали на стене часы. Тихонько царапали оконное стекло ветви древнего дуба, разросшегося до невероятных размеров. Стены просторной комнаты оплетал сложный фосфоресцирующий узор сильного заклинания – защита от прослушивания была усилена. В воздухе витал привычный аромат древних пергаментов, смешанный с корицей, которую Хагай любил добавлять в кофе.
Но сегодня к привычному запаху прибавился ядовито-сладкий женский парфюм, от которого щипало в носу. Рашель, советница Его Величества короля Иоарда, все еще была в кабинете. Она сканировала меня взглядом, отчего вдоль позвоночника проползал неприятный холодок. Видеть мое лицо, спрятанное в глубине капюшона, как и тело, надежно укрытое балахоном, советница не могла. Даже руки защищали длинные широкие рукава и кожаные перчатки. Только кончики простых черных кожаных ботинок торчали из-под подола, но и они были совершенно обезличенными.
Рашель рассматривала не внешность, а мою ауру, определяя по ней степень силы и магического дара. Я могла бы закрыться, спрятаться за одним из щитов, которыми овладела в совершенстве. Но слишком хорошо понимала: делать этого не следует.
— Неплохо, неплохо, — провозгласила Рашель глуховатым, внушающим интуитивный страх голосом. — Довольно одаренная особа. Но вы ведь понимаете, насколько серьезно то, о чем я прошу?
Аура самой советницы была скрыта почти полностью, лишь слабые всполохи алого изредка пробивались наружу. Рашель была сильно взволнованна, раз не могла сдержаться. А ведь она как никто знала, насколько тонко чувствуют других людей метаморфы, в буквальном смысле видят насквозь. Потому приходя в академию, все скрываются. По крайней мере, пытаются сделать это.
— Понимаю, — согласился ректор Хагай, побарабанив пальцами по подлокотнику глубокого кожаного кресла. — Зилла, наша тридцать третья — лучшая на курсе. С отличием окончила академию и готова послужить королю и королевству. К тому же она намного лучше справится с ролью, благодаря одной своей особенности.
В ауре Рашель промелькнул желтый, цвет, означающий волнение и внутреннюю напряженность. Советница была удивлена в крайней степени. Что ж, наш Хагай умел производить должный эффект. И мог без труда подобрать нужную Тень для любого задания.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовалась Рашель, сдерживая дрожь в голосе.
— Тридцать третья слепа! — провозгласил ректор.
Сказал так, будто это повод для гордости.
Я подавила непрошеный вздох, оставаясь неподвижной и неприметной. Нельзя позволять эмоциям брать верх над рассудком. Если Хагай упомянул о моем отклонении, значит, для чего-то оно важно.
— Интересно, — загадочно протянула Рашель. — Это в корне меняет дело.
Поднялась с кресла и направилась ко мне. Сложив руки на груди и боясь ненароком прикоснуться, обошла кругом, сканируя с удвоенной силой. Аура советницы горела зеленым. Что это: одобрение или сочувствие?
— Я об этом и говорю, — поддакнул ректор Хагай.
— Как слепой метаморф выжил, да еще и окончил в академию? — поинтересовалась Рашель как будто с некоторым уважением в голосе.
Выжить было непросто. Очень непросто…
Десять лет я провела в приюте Святого Акима. Тщедушную, да к тому же слепую девочку обижали все, кому не лень. Монахини сразу поставили на мне крест, сказали: толку не будет. Значит, нечего вкладывать силы. Меня отправляли на самые тяжелые и опасные работы. Если требовался присмотр за безнадежно больным заразной чахоткой, можно было не сомневаться, что последним лицом, которое несчастный увидит в жизни, будет мое. Если в разгар снежной бури или ледяного ливня требовалось передать послание в соседний монастырь или в город, то именно меня назначали курьером. Мальчишки отбирали еду за общим столом. Девчонки подкладывали в постель лягушек, подмешивали деготь в мыло, а однажды подпалили волосы.
Но все изменилось в один день.
Это был мой день рождения, десятый по счету. Саври, самая добрая и ласковая из монахинь, испекла и подарила маленькую, но пышную и сладкую сдобу. Друзей у меня не было, потому я спряталась за длинным деревянным сараем, намереваясь отпраздновать в одиночестве. Но не успела впиться зубами в булочку, как услышала душераздирающий визг. А еще — голоса Киона и Оза, главных хулиганов приюта, которых я боялась до дрожи в коленях. Все их забавы были жестокими и страшными. На этот раз они мучили котенка, которого поймали во дворе. Малыш так истошно пищал, что я не сдержалась. Не смогла не заступиться. Выбралась из укрытия и пошла на звук.
