Оранжевый цвет Константин не любил – возможно, из-за аллергии на цитрусовые, поэтому, увидев девушку в оранжевом, нервно погладил щеку и поспешил к лифту.
– Ой, подождите, подождите, – крикнула она, торопливо выдергивая ключик из почтового ящика.
Звук получился неприятный, какой-то реберный, да и голос у девицы был не ахти. Оранжевый голос.
Наверху что-то грузили, и на второй лифт надеяться не приходилось. Константин посторонился, пропуская девушку в кабину, и та инфантильно сообщила:
– Мне на восьмой.
От оранжевой невыносимо перло дезодорантом и сигаретами – кажется, хорошими, но поскольку Костя не курил, хорошие сигареты его раздражали не меньше, чем плохие. Он ткнул пальцем в кнопку «8» и постарался не дышать, но вскоре сдался. Переступив с ноги на ногу, девушка с нарочитым интересом принялась просматривать почту. Пачка рекламного хлама громко шуршала и воняла типографской краской. Среди разнокалиберных листовок торчала бесплатная «Центр-плюс» – Константин и сам получал такую же. Вместе с другими жильцами он кидал ее прямо на пол, пока уборщица не додумалась поставить в углу картонную коробку.
Девица глухо кашлянула и опустила руки по швам. На маленькой острой груди топорщилась виниловая аппликация «DOLCE & GABBANA» – Костя попытался вспомнить, что это значит, но ему, как всегда, не удалось. Да он особо и не надеялся.
Нижний край оранжевой кофточки обрывался в десяти сантиметрах от тугих атласных брюк, оставляя неприкрытым плоский загорелый живот. Константин невольно покосился на ее пупок, но заставил себя отвернуться.
Из лифта они вышли вместе. Девушка с сомнением посмотрела на Костю и остановилась у двери с овальной табличкой «30».
Не надо тебе сюда, чуть не вырвалось у Константина. Не надо, девочка, ты ведь не отсюда.
Почувствовав, что мужчина не двигается, она отчаянно вдавила звонок.
Жаль девчонку.
С той стороны тихонько брякнули – в выпуклом глазке на мгновение появилась ярко-желтая точка. Затем щелкнул замок, и за открывающейся дверью сказали:
– Привет, Надюш, хорошо, что зашла. Передай маме…
Константин выдернул лезвие, и оранжевая кулем повалилась куда-то набок. Женщина в старом спортивном костюме завороженно смотрела на девушку и по-настоящему испугалась лишь после того, как голова Надюши стукнулась о шахматную плитку пола. Костя перехватил нож рукояткой вперед и резко ткнул им женщину в зубы – чтоб не кричала. Потом затащил оранжевую в квартиру и, прикрыв дверь, спокойно спросил:
– Морозова? Ирина Иванна?
– Кто вы?.. Что вы?.. – просипела она, надувая кровяные пузыри.
Константин глянул в глазок и, убедившись, что на площадке никого нет, ударил женщину еще раз – опять рукояткой и опять по лицу.
– Морозова? Отвечать!
– Да, да, я Морозова, Ирина, – трясясь и всхлипывая, залепетала она.
– Тебя не узнать. Изменилась, прическу сделала.
– Прическу? – переспросила женщина, касаясь волос.
– Именем Народного Ополчения… – медленно и внятно произнес Костя.
– Ополчения?..
Ее разбитое лицо засветилось надеждой. Она не совсем поняла, о каком имени идет речь, но, услышав про улицу Народного Ополчения, вдруг поверила, что мужчина просто ошибся адресом. Даже черный ручей, выползавший из-под Надюши, не мог помешать ее внезапной уверенности в том, что всё закончится благополучно.
– Ополчения, – подтвердил Костя, проводя ножом широкую дугу. Рессорное, зоновской работы лезвие прошло через горло почти без препятствий. – Есть кто дома? – громко спросил он.
– Ириша, кто там? – отозвался откуда-то занятой голос.
Вот чёрт. Морозова, оказывается, мужика завела. А говорили – синий чулок.
– Ириша?! – крикнули из дальней комнаты.
– Иду, иду, – буркнул Костя.
Лишней крови он не любил, но так уж сегодня складывалось.
* * *
Проснувшись, он прислушался к ощущениям в мочевом пузыре и решил не открывать глаз. Веки пропускали розоватый утренний свет; часов семь-восемь, предположил он и убедительно захрапел.
Скоро начнут подниматься, кто – по собственной воле, кто – под окрики медсестры, но так или иначе к половине девятого все уже будут на ногах. Он догадывался, что его это коснется тоже, но вставать не торопился. Пусть его разбудят. Тогда он узнает…
– Эй! Хватит дрыхнуть! – огласил палату смолянистый бас.
