Как мы узнали, изучая детские неврозы, многое из того, что в этом возрасте видно невооруженным глазом, впоследствии обнаруживается только после основательного исследования. Того же самого можно ожидать и от невротических заболеваний, относящихся к прежним векам, если только понять, что и там под другими именами скрываются все те же знакомые нам неврозы. Не стоит удивляться тому, что неврозы тех давних времен предстают перед нами в обличье бесовства, а в нашу чуждую психологии эпоху выступают под маской ипохондрии, в наряде органических заболеваний. Как известно, многие авторы, прежде всего Шарко, установили, что в дошедших до нас рассказах об одержимости бесами и религиозном экстазе описаны истерические симптомы; не сложно было бы определить по биографии этих больных и характер невроза, если бы тогда к ним отнеслись с большим вниманием.
Демонологическая теория средневековья оказалась вернее соматических подходов, возникших в век «точной» науки. Одержимость – это и есть то, что мы называем неврозами, при толковании которых мы тоже ссылаемся на психические силы. Бесы для нас – это неприятные нам порочные желания, порожденные порывами влечений, которые удалось сдержать и вытеснить. Мы не приемлем лишь то, что в средние века эти психические сущности проецировались на внешний мир; на наш взгляд, они зарождаются и обитают в душе больного.
I. ИСТОРИЯ ХУДОЖНИКА КРИСТОФА ХАЙЦМАННА
С одним таким демонологическим неврозом, относящимся к XVII веку, я ознакомился благодаря дружескому участию господина надворного советника доктора Р. Пайер-Турна, директора бывшей императорской архивной библиотеки в Вене. Пайер-Турн отыскал в этой библиотеке рукопись, которая попала туда из монашеской обители Мариацелль и содержала подробный рассказ о чудесном расторжении договора с дьяволом по милости святой Марии. История заинтересовала его своим сходством со сказанием о докторе Фаусте, что и побудило его подробно описать и откомментировать этот материал. А поскольку он обнаружил, что у человека, об избавлении которого повествует эта история, бывали судорожные припадки и галлюцинации, он обратился ко мне и попросил провести медицинскую экспертизу этого случая. Мы условились опубликовать отчеты о наших исследованиях независимо друг от друга и по отдельности. Приношу ему свою благодарность за это предложение и разнообразную помощь, которую он оказал мне во время изучения рукописи.
В этой демонологической истории болезни, и впрямь, обнаружилась ценная находка, которая лежала прямо на поверхности, как на иных приисках встречается в чистом виде металл, который в других местах приходится с трудом выплавлять из руды.
Эта рукопись, точной копией которой я располагаю, распадается на две разнородные части: изложенный на латыни рассказ монаха, который был автором этой истории или компилятором, и написанный на немецком отрывок из дневника пациента. Первая часть включает в себя предисловие и саму историю чудесного исцеления; вторая часть, возможно, не имела для преподобных отцов особого значения, но тем ценнее она для нас. Именно в этой части приведены сведения, которые позволяют внести определенность в наше представление об этом случае заболевания, и мы можем с полным основанием поблагодарить святых отцов за то, что они сохранили этот документ, хотя он не только ничего не прибавляет к их трактовке, но даже угрожает ее целостности.
Прежде чем изложить содержание небольшой рукописной брошюры, озаглавленной Trophaeum Mariano-Cellense1, следует привести сведения, которые я почерпнул из предисловия.
Пятого сентября 1677 года баварского художника Кристофа Хайцманна, при котором имелось сопроводительное письмо пастора, привезли из Поттенбрунна (в Нижней Австрии) в близлежащий монастырь Мариацелль2. В письме говорилось о том, что несколько месяцев он занимался живописью в Поттенбрунне, двадцать девятого августа в тамошней церкви с ним случились ужасные судороги, которые повторялись в последующие дни, после чего он был вызван на допрос к Praefectus Dominii Pottenbrunnensis3, где у него выпытывали, не вступил ли он в предосудительные сношения с дьяволом4. Он сознался, что девять лет назад, разуверившись в своем таланте и сомневаясь в том, что ему удастся себя прокормить, он, действительно, на девятый раз поддался искушению дьявола и дал ему расписку, в которой обязался, что по истечении девятилетнего срока будет принадлежать ему и душой, и телом. Срок договора истекал скоро – двадцать четвертого числа сего месяца5. Несчастный раскаивался в содеянном и был уверен в том, что может спастись только милостью Мариацелльской Божьей Матери, если она заставит дьявола вернуть ему договор, написанный кровью. Поэтому miserum hunc hominem omni auxilio destitutum6 передавали на попечение монахов из Мариацелля.
Так свидетельствует Леопольд Браун, пастор из Поттенбрунна, в сопроводительном письме от 1 сентября 1677 года.
Теперь следует подробнее рассказать о структуре рукописи. Она состоит из трех частей.
1. Титульный листе цветным изображением сцены подписания договора и сцены его расторжения в часовне Мариацелля; на следующем листе восемь рисунков, тоже цветных, с подписями на немецком языке, на которых изображены дальнейшие сцены явления дьявола. Это не подлинники, а копии, – как нас клятвенно заверяют, точные копии – картин Кристофа Хайцманна.
2. Сам Trophaeum Mariano-Cellense (на латыни), составленный монахом-компилятором, который подписался инициалами Р. А. E.7 и добавил к ним четырехстрочную стихотворную строфу изложением своей биографии. В заключении приводится свидетельство аббата Килиана, настоятеля монастыря Св. Ламберта, датированное 12 сентября 1729 года, написанное другой рукой и подтверждающее, что эта рукопись и рисунки в точности соответствуют подлинникам, хранящимся в архиве. Год написания «Свидетельства о чуде» не указан. Но, скорее всего, оно было составлено в том же 1729 году, что и свидетельство аббата Килиана, или же, учитывая, что в тексте не упоминаются даты позднее 1714 года, где-то между 1714 и 1729 гг. Чудо, которое была призвана уберечь от забвения эта рукопись, произошло в 1677 году, то есть тридцатью семью или пятидесятью двумя годами ранее.
3. Дневник художника на немецком языке, записи в котором охватывают период со дня избавления от дьявола в часовне Мариацелля до 13-го января следующего 1678 года. Он был включен в текст «Свидетельства о чуде» незадолго до смерти художника.
