В проблесках света из градаций расплывающейся сизой мглы летел порхающий корабль. Словно парящий в невесомости он прорывался в глубины забытого измерения вселенной. Паутины темноты безраздельной и мрачной опоясывающие корпус корабля разорваны были крыльями в миг, когда к ним пришло спасение.
«Когда сверкнет свет, тогда и будет спасение! – вспомнилось почему-то в этот миг капитану Зинову. – Спасение впереди…». Опалецирующие круги разлетающихся лучей пронзали ту мглу, и летящий, как голубь корабль вклинивался в километры доселе неизведанных измерений.
– Капитан, мы почти прибыли… – торжественно сообщила птица, взирая на своего капитана почти стеклянными глазами. Марево бесцветного огня выныривало из пустоши, поглощая даже свечения во мгле. Вдали были лучи света, но они были редкими и похожи были на звезды, что едва различимы были в темном небосводе.
Зиновьев, кажется, был рад, ощущая, как его постепенно охватывает невероятное волнение и трепет души, что заставляло его задуматься о глобальных явлениях во вселенной. Мужчина содрогался от восторга и наваждения предстоящих перемен. Он знал свое будущее. Впереди лучистым потоком света сверкал тоннель, что раскрывала перед путниками новые дороги. Голубь, был вполне крупного размера, и для своих людей, что летели в его теле, как бы частицы пара или духа, он был огромным кораблем.
Птица размышляла о еде; и Зиновьев, заглянув в ее голову, прочел мысли летуна. «Что-то о червях думал голубь, о жарком солнце и полете» – подытожил для себя сообщения от корабля-птицы. Голубь думал еще о чем-то светлом, что-то вроде солнца или сверкающего объекта, к которому птица мечтала лететь. Больше других внятных сообщений-мыслей Зиновьеву от низшего по разуму сознанию существа не получилось вычленить.
– Когда мы долетим до света, то… – мысленно сообщал порхающий корабль.
– Мы летим к свету? – Еще раз спросил капитан Зиновьев.
– Да, именно…
Вечная песня, что звучала, как воркование птиц удивила и даже поразила Зиновьева, что он даже решил помолчать и вслушаться в оттенки и тона этой речи птиц.
Птицы, что летели в стае рядом с голубем Зиновьева, подчинялись капитану, ибо он диктовал им свои мысли и приказы. Сияющие лавины света расплетались в разные косы, или как струны, тянущиеся милями, расползались в разные стороны от их позиции. Мужчина приказал птице лететь по крайнему тоннелю в глубинах вязкой тьмы. И птица послушалась, она знала, что Зиновьев был многократно умней ее, чтобы диктовать ей условия и правила полета в этих забытых мирах. Для птиц Зиновьев был большим и даже огромным человеком, что управлял их мыслями, траекториями движения и даже инстинктами.
Остальные птицы окружали его, неистово порхая своими белыми и сизыми крыльями. Зиновьев вел эту армаду летающих созданий, и они послушно летели за своим лидером. Остальные же люди же были так малы, ибо они были без тел, и мысленно были внедрены в тела голубей. Тени убежали в неизведанные пустоты, а где-то в градациях нарастающего света было спасение. Оно пульсировало, как распахивающее свой зев неизведанное измерение новой сущности бытия жизни.
Свет объял их спустя пару минут. Это были даже не скользящие лучи, что терпко создавали иллюзию теплоты и чего-то светлого. Сейчас это было поистине всеобъемлющее марево разгорающихся лучей новой жаркой зари. Во мгле был новый мир, и солнце нового мира вспыхивало в небосводе за гранью прошлых отрезков времени и измерений.
Зиновьев ощутил себя спасенным в этот миг, ибо знал, что свет спасает и согревает душу. И его человеческие мысли вперемежку с голубиными инстинктивными мыслями вызвали у него аффект чего-то подобного блаженству и восторгу, что ассоциировалось у него с полетом и крыльями птицы. Летающее создание корабль вмиг ворвался в полосу света идущего от горизонта до горизонта дивной покраской мольберта, как краска на полотнище художника. Репликация собственного сознания и сообщений голубя родило в его сознании осознание свершившегося факта спасения и чувство безопасности, что бывает, как, когда долетаешь до своего гнезда сумеречного и пахнущим сеном и теплом.
Смерть Ивана Мстиславовича
В ночь на 28.12 была зафиксирована физическая смерть человека – Ивана Мстиславовича. Тело мужчины лежало бездыханным в темной комнатушке, а светлеющий дух медленно вздымался в небо, испаряясь с каждой минутой через дыхательные пути человека и кожные покровы кожи. В часу четвертом ночи частицы души успешно покинули тело, и были на высоте стратосферы и тропосферы. На такой огромной высоте летели незримые тлеющие сознанием и жизнью фрагменты Ивана Мстиславовича. Испарения жизни были невидимыми. Однако в них была внетелесная форма бытия разума и интеллекта.
Кажется, с жизнью на земле все было покончено. Не было ни мук, ни терзаний. Очередной погибший человек оставлял землю, чтобы подняться в небо. Кажется, что мужчина спал или находился в коме, отчего не видел того, что случилось с его телом. Хотя нет, разумные частицы сознания видели собственное тело мужчины. Они летели над трупом и в последний раз видели мрачную квартиру, погруженную в темноту и ночь. Окно было раскрыто. Свежий ветер врывался в помещение, обдувая свеженький еще тлеющий излучениями и парами жизни человеческий труп.
Наверное, из последних воспоминаний человека было все же солнце. Белый диск, как на дне колодца или в конце тоннеля, сияющий вечным светом и манящий к себе. Проходя выше озона и стратосферы частицы души видели чернеющий космос, ту беспросветную мглу всепоглощающую и изъедающую любую форму разумной и неразумной жизни. Отчего частицы Ивана Мстиславовича летели к свету быстрее, а именно, к Солнцу, тлеющему светом в глубине холодного и радиоактивного космоса. Фрактальными кругами бежали отблески свечения и радужные фантомные лучи, может быть, это был солнечный ветер, либо что-то иное. Однако солнечный ветер всегда был другом для людей. И сейчас нежные лучи этого могучего ветра дули от Солнца к таким одиноким и растерзанным смертью частицам человеческого сознания. Отчего в зрачках этих микроскопических частиц наделенных разумом мелькали ассоциации с тоннельным коридором или полетом в длинной продолговатой пещере. Свет был только где-то у входа.
Солнечный ветер подхватил душонку Ивана Мстиславовича, где-то на орбитальной высоте земли и мчал ее вдаль, огибая планету. Нефизическая сущность человека была не тяжела, ни легка. Однако этой массы довольно было для того, чтобы осуществить успешную миграцию через портал Солнца. Подлетая к звезде, Иван Мстиславович видел поверхность солнца, как раскаленную огненную и расплавленного металла и сгустков плазмы. Огонь вырвался из сопел Солнца, словно, выплевывая из глубин заряженные энергией и температурой жаром. Однако душа была в целости и сохранности, ибо реверсивный солнечный ветер окаймлял ее сферой жизни, защищая ее от уничтожения радиацией и солнечного жара. Погружение в портал солнца было неожиданным и без температурных изменений и какого-либо рода аномалий. В очередном пятнистом пигменте Солнца вспыхнул вулкан раскаленной плазмы. Образовался проход, отчего, вся эта лава и огонь расступились в разные стороны, пропуская летящую сферу. Солнечный ветер мчал душу Ивана Мстиславовича в недры звезды. По контуру летели искры, пузырь блек и тускнел от мегатемпературы, однако внутренность была без изменений.
