Тают воском свечи, несмело освещая небольшую келью. У стены сидел инок Иоанн, он иногда отрывался от Божественного текста, чтобы пояснить некоторые строки писания:
– Гавриил был послан Богом в Назарет, к Деве Марии, чтобы возвестить ей благую весть, весть о воплощении Сына Божия. Ангел, войдя к Ней сказал: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна ты между жёнами». Она же, увидев его, смутилась и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: «Не бойся, Мария, ибо Ты обрела у Бога. Зачнешь во чреве и родишь Сына, и наречёшь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего…».
Подле Иоанна сидели князья Борис и Глеб, а чуть поодаль слушали инока:
юноши лет девятнадцати: Георгий и Торчин, которые были их слугами и оруженосцами. Георгий внимал каждому слову, сказанному Иоанном, а Торчин смотрел на свечу, его думы были далеко от рассказа инока. Пламя плавило воск, который собираясь в каплю, стекал вниз. Он никак не мог понять, каким образом твердый воск свечи становится текучим, как вода, а затем вновь становился твердым.
Увидев отсутствующее лицо отрока, Иоанн строго пригрозил: «О чем думаешь, Торчин? Внемли! Ан, нет! Высеку и поведаю князю!»
Торчин, пересилив страх, спросил:
– Прости, отче, я задумался о сотворении мира нашего. Разреши слово молвить, загадку разрешить….
– Сиди, внемли, придет время все откроется тебе, – сердито прервал отрока инок, – как учит Господь, имей терпение, впредь знай, что ты только слуга, сначала должны говорить князья. Понял!?
– Понял, понял, – отрок поспешно опустил лохматую голову.
– Пусть вопрос молвит, свою загадку, – милостиво заступился за своего слугу Глеб.
– Вопрошай, сын мой, – нехотя согласился Иоанн.
– Как Господь сделал так, что воск свечи тает будто лед, почему снег обращается в воду, зачем человек рождается и умирает?
– Эко, тебя понесло, много ведать хочешь.
Торчин, виновато опустив голову, но не сдержался, спросил:
– Отче, почему Господь не дал людям много золота? Все жили бы хорошо, все были бы богаты.
– Жаден ты, отрок Торчин! Если бы Господь дал людям много золота, то оно бы стало никому не нужно, как прибрежный песок.
– Как это? Это же золото!
Инок усмехнулся.
– Золото превратилось бы в песок.
Отроки крутили головами, в их глазах светилось недоверие, но перечить более не стали. Задали другой вопрос:
– Поведай нам, отче, как и почему в мире всё получается?
– Слушайте. Вначале, Бог сотворил мир, сотворил небо и землю. Помощники его ֫ – добрые Ангелы – бестелесные духи, бессмертные и разумные. Один из высших ангелов с некоторыми другими возгордился, перестал повиноваться Богу и сделался злым. Бог лишил непокорных ангелов блаженства и удалил от Себя. Они называются бесами. Бесы соблазняют людей на всё плохое. Они делают всё против Бога и людей.
Земля, которую сотворил Бог, была покрыта тьмой. За шесть дней Господь создал землю.
В первый день Бог пролил свет, Он сказал: «Да будет свет».
Во второй день Бог сотворил небо и звёзды.
В третий день Он создал Землю и Воду, повелел расти деревьям и траве.
В четвёртый день Бог сотворил солнце, Луну.
В пятый – рыб и птиц.
В шестой – земных животных и человека.
В седьмой день Бог не творил ничего. Он освятил этот день и назвал его субботой, что значит покой. Всё, что делается на Земле, – это промысел Божий.
Отроки, широко открыв глаза, впитывали все слова, сказанные Иоанном, а он, переведя дух, продолжил:
– Господь всемогущ, он милостиво относится к послушным чадам своим и сурово наказывает ослушников Веры.
– Почему Господь не убил бесов? – невольно вырвалось у Торчина, – тогда бы никогда не было беды, крови, властолюбия….
Инок на мгновение задумался, чтобы отыскать ответ на непростой вопрос.
– Добро не может жить без зла. Не будет зла, никогда не будет и добра. Бог создал человека, вдохнул в него жизнь и наделил разумом. Разум человека должен отличать добро от зла и творить добро. Если не будет зла, добро отнимет у человека разум.
– Как это? – не понял Борис.
– Если будет только добро и у человека будет всё, что ему потребно, то ни князю, ни рабу, не надо ни о чем думать. Разум оскудеет без работы, оскудеет. Зло заставляет думать, как добыть пропитание, спастись.
– Что такое зло? – ещё совсем юный Глеб пытливо смотрел в глаза Иоанна, ждал ответа.
Иоанн погасил взор, задумался.
– Зло – это когда один человек заставляет страдать другого, это когда один человек убивает другого.
– Убивая ворога, мы будем творить зло? – усомнился Борис.
– Зло многолико и едино с добром, зло нельзя отделить от добра, ибо оно может быть сразу и одним и другим.
Инок сделал паузу и продолжил:
– Печенеги делают набеги на земли Руси, убивают людей и забирают у них богатства. Они делают себе добро, землям Руси зло. Мы будем убивать ворога, делаем добро для себя, для печенегов зло.
– Как различить, где зло, а где добро, когда нет врагов, когда рядом простые люди, но они тоже убивают, отнимают богатства? – не сдавался Торчин.
– Неразумные они ещё, не ведают, что творят, не знают ничего о Троице и о Господе нашем, которые говорит нам: «Не убий и возлюби врага своего».
– Тогда почему на Руси идёт междоусобица, Русь уже познала Бога нашего? – Глеб подался вперед, ожидая ответ на свой вопрос.
Инок Иоанн смутился, но быстро овладел собой.
– Великий князь и отец ваш Владимир только начал крестить Русь и потому многие верят в старых Богов, которые еще владеют душами людей.
– Но наш отец истребил сих идолов, изрубив их, а Перуна низверг в пучину Днепра, почти хором выкрикнули отроки.
– Старых Богов можно истребить, но они продолжают жить в сердцах людей. Их не изрубишь и не утопишь в Днепре. Потребно, чтобы наш Господь завладел душами всех людей, чтобы люди поверили в него, тогда и зла станет меньше, но и добра тоже.
– Всевышний всемогущ, почему он не сделает так, чтобы все сразу поверили в него, – впервые отозвался слуга Бориса Георгий.
– Бог наделил людей разумом и позволил им поступать по жизни так, как они хотят. Если Господь заставил бы всех поверить в себя, то разум стал бы сопротивляться и люди начали бы поступать против Веры, они лишились бы возможности думать и превращались бы в зверей.
Отроки молчали, они не могли сразу понять мудрость Веры и ее противоречий. Иоанн смотрел в растерянные глаза, в которых отпечаталось непонимание и даже некое недоверие. Он засомневался, не много ли он поведал этим еще не окрепшим душам и потому назидательно добавил:
